«Лихие» Юрия Быкова на данный момент — главное разочарование года. Чрезмерно витиеватая, тонущая в шаблоне, притча о двойственной стороне морали с набором самых постылых клише, околосоциальным разглагольствованием и демонстрацией 90’х, как если бы о середине 20’х изрекались песнями Шамана, сводками Конашенкова и твиттерским психозом. Почему герой 90-х всегда стоит перед моральным выбором? В чём состоит кинематографическая потребность постоянно делать из любого танцора/бандита/механика не баловня судьбы, но великого страдальца? Почему из него необходимо вычленить всё человеческое в угоду сиюминутным архетипам? Более того, буквально-физические 90’е куда более осмысленные и разносторонние. Здесь вам и блаженные авантюристы — «Окраина» Луцика/Саморядова. Уставшие от жизни буржуа — «Москва» Зельдовича. Потерявшиеся среди эпох и, увы, так и не способные выбраться из детства герои Сергея Соловьева. Предтечей стал мамоновский Лёха, кого столь дотошно пытался перевоспитать Шлыков, по-прежнему верящий в социалистическую нравственность, даже не задумываясь, что само словосочетание — атавизм. Развал эпохи, социальных структур, на мой взгляд, куда более глубокий и сложный процесс, нежели бывший егерь, сменивший ружье на ТТ, пасеку — на коллективный бандитизм и семью на конструирование СВУ на обшарпанной кухне. Для чего, говоря о постсоветской эпохе, необходимо кричать, а не высказываться? Канонические страдальцы той эпохи от, прости Господи, Багрова до Челищева, «Веры» Пичула и солдата из «Делай — раз» — не пассионарии, а люди, оказавшиеся в беде и подчерпнувшие силы в абсолютном не-Бытии, бессилии и безверии. А делать из великолепнейшего актера Артёма Быстрова мессию с заходом на Брюса Ли — тот еще финт ушами.