#Читаем_Культ_личностиГЕНЕРАТОР РУССКОГО ФУТУРИЗМА. ДАВИД БУРЛЮК. ЧАСТЬ 11.В 1912 году Елена Гуро выпустит сборник "Осенний сон", включающий одноимённую пьесу, ряд фрагментов и иллюстрации автора. Сочинения высоко оценит Вячеслав Иванов, сдержанно отзовется Владислав Ходасевич. Наиболее известная её книга стихов, с вкраплениями дневниковых фрагментов "Небесные верблюжата" выйдет посмертно. Елена Гуро скончается в 1913 году от лейкемии на своей даче в местечке Уусикиркко на Карельском перешейке.
Михаил Матюшин на 16 лет старше жены. По отцу он – Сабуров, Матюшин – фамилия матери, она – профессиональный художник, она одна воспитывала сына, и как маленькому Давиду Бурлюку – его матушка, привила своему Мишеньке пожизненную страсть к живописи. И, кстати, к музыке тоже. Почти 30 лет он прослужит первой скрипкой Петербургского Придворного оркестра.
К моменту организации издательства бывший ученик известного живописца и педагога Якова Ционглинского, блестящий скрипач и будущий основатель "музыкального авангарда", 49-летний Матюшин – уже вполне самостоятельный художник. И вот – новая функция – издатель.
"Журавль" – семейное предприятие Елены Гуро и Михаила Матюшина. Супруги считают себя последовательными футуристами. Елена вместе с Хлебниковым, Бурлюком и Каменским входит в только что организованное общество "Будетляне".
Слово придумал Хлебников. Мол, будетлянам принадлежит будущее. Собственно, такой перевод термина "футуризм" на старорусский, читай – хлебниковский. Слово-то придумал Хлебников, но, как свидетельствует Василий Каменский в книге "Путь энтузиаста":
"Бурлюк был старшим в нашем братском будетлянстве; он значительно больше нас знал жизнь искусства, полнее насыщен был теоретическими познаниями, остро владел установившимся, точным вкусом и потому, по существу, являлся нашим учителем. Легко, остро, парадоксально, убедительно лилась речь Бурлюка, отца русского футуризма, об идеях и задачах нашего движения".Вот так. Отец и учитель, ни много, ни мало.
Дети и ученики, будетляне, собираются в сером бревенчатом доме Матюшина-Гуро на Песочной улице, там же возникает идея организации издательства. Правильно. Сами пишем, сами оформляем, сами печатаем.
К печати "Садок судей" готов в апреле 1910 года. Текст набран на оборотной стороне обоев одного рисунка двух разных оттенков: зеленовато-розового и голубовато-жёлтого.
Эта книжечка – все триста экземпляров – произвела в читающем обществе эффект эксплозии. 300 маленьких бомб рухнули на головы читателей – критиков – литераторов. Позже свои впечатления о сборнике изложит Адексей Крученых.
"Садок судей" – квадратная пачка серенькой обойной бумаги, односторонняя печать, небывалая орфография, без знаков препинания (было на что взглянуть!) – мне впервые попался на глаза у В. Хлебникова. В этом растерзанном и зачитанном экземпляре я впервые увидел хлебниковский "Зверинец" – непревзойденную, насквозь музыкальную прозу. Чтобы представить себе впечатление, какое тогда производил сей сборник, надо вспомнить его основную задачу – уничтожающий вызов мракобесному эстетизму "аполлонов". И эта стрела попала в цель".Алексей Елисеевич Крученых примкнет к движению позже, он выступит среди авторов второго "Садка". А "мракобесные аполлоны", то есть, литераторы и художники, объединенные вокруг журнала "Аполлон", естественные оппоненты будетлян и, что опять же естественно, резчайшие их критики.
Валерий Брюсов – отец-основатель символизма – писал о "Садке": "
Сборник переполнен мальчишескими выходками дурного вкуса, и его авторы прежде всего стремятся поразить читателя и раздразнить критиков".Все верно подмечает Валерий Яковлевич. Сборник не только поражает и дразнит, его известность выламывается из границ Петербурга.
Продолжение следует.
/Автор текста: Владислав Борецкий/