#Читаем_Культ_личности ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ. БАЛОВЕНЬ ЭКРАНА И СЦЕНЫ ИЛИ ПРИМАНКА ДЛЯ ЗРИТЕЛЯ. ЧАСТЬ 4. Газета выходит в единственном экземпляре и читать ее могут только самые посвященные и ни один – Боже упаси! – взрослый. Классический самиздат. А о театральных своих пристрастиях в газете Игорь не упоминает, но это отнюдь не означает, что он охладел к театру. Напротив. У него уже сложился круг любимых артистов, фамилии которых он выискивает на афишных тумбах: Садовская, Борисов, Радин, Борская, Рыжова, Грузинский, Климов, Чехов, Колин, Подгорный, Грибунин, Москвин. Много позже Ильинский дополнит этот список именами менее громкими: "Я… помню имена неизвестных актеров того времени, которые привлекали мое юношеское внимание и которых я любил и искал на афишах не менее, чем знаменитостей. Это были: Александров – комик, замечательно игравший маленькие роли в Театре; Моисеев, исполнявший роли старых слуг и лакеев в том же Театре Корша; Вольский, сделавший себе имя в небольшой роли в "Хоре братьев Зайцевых"; Лагутин, создавший ряд маленьких ярких ролей в театрах миниатюр". Напротив дома Ильинских, в Глинищевском, ровно через Тверскую, в подвале дома №10 по Большому Гнездниковскому переулку размещается театр "Летучая мышь", созданный блестящим антрепренером, режиссёром и конферансье Никитой Балиевым. Никите Фёдоровичу 38 лет, вскоре после большевистского переворота он с большей частью труппы уедет из России. "Летучая мышь" успешно проедет по Европе, затем – по обеим Америкам, снова по Европе и к 1925 году осядет окончательно на Бродвее. Балиев успеет еще поработать в Париже, он создаст там Театр русской сказки, получит Орден Почетного легиона, в середине 1930-х вернется в США. Он скончается в Нью-Йорке и найдет упокоение на кладбище Маунт-Оливет на Лонг-Айленде, не дожив до своего 61-го дня рождения трех недель. А в 1915 году, в подвале на Большом Гнездниковском, ставятся одноактные оперетты, интермедии и инсценировки короткой сатирической прозы. Всё это называется "Утренники по удешевлённым ценам". Игорь старается не пропустить ни одной балиевской премьеры, благо идти ему до театра – 2 минуты гусиным шагом. Спустя некоторое время он, преисполнившись решимости, предлагает завлиту театра короткие юморески собственного сочинения. Тексты тактично отвергаются. Становится ясно, что театрального писателя из юного сочинителя не выйдет. Но тут случается приятнейшая неожиданность. "В одном театре на Дмитровке, – повествует Ильинский, – он назывался театр "Мозаика", хозяин театра… сидевший в своей администраторской каморке под лестницей … протянул мне красненькую и сказал: "Вот за вашу вещь я могу вам предложить десять рублей". Вещица носит название "Парижский палач", сюжет автор заимствует из малоизвестного французского рассказа о жизни актеров. Пьеска проходит почти незаметно, и, как потом оценит ее сам автор, имеет как раз "десятирублевый успех". Так что, опытный директор "Мозаики" не переплатил. Красная цена – червонец. До войны на эти деньги там же, на Тверской, у Елисеева, можно было купить 5 килограммов чёрной паюсной икры или почти 15 кило осетрины. Вполне прилично. Однако на дворе – весна 1917 года, и Игорь стоит в очереди не за черной паюсной, а за ношеной обувью – ее распродают по бросовой цене согласно распоряжению тогдашней администрации. В очереди за старыми штиблетами Игорь знакомится со своим сверстником. Нового знакомца и товарища по магазинному томлению зовут Аким Тамиров и он так же, как Игорь, горячо увлечен театром и так же подумывает об артистической карьере. Там же и тогда же договариваются поступать. Куда? В студии Художественного театра приема нет – они закрыты еще с февраля. Остаются два адреса – Московский драматический театр в саду "Эрмитаж" и студия Театра Комиссаржевской в Настасьинском переулке. Мальчики решают поступать сразу в 2 студии – пойдут, куда примут. Если, конечно, примут. Продолжение следует. /Автор текста: Владислав Борецкий/