— Увы, увы, это спорный вопрос. Мужчина с моим... опытом предпочитает компанию опытных любовников, которые знают, чего хотят. Без сомнения, этот милый мальчик был бы слишком наивен на мой вкус.
Он протягивает руку, чтобы нежно, почти благоговейно погладить позолоченную раму портрета.
— И все же, вы должны признать, что он производит потрясающее впечатление. Я понимаю, почему художник так старался увековечить его юную красоту. В этих завораживающих глазах можно было потеряться...
Хуа Чэн задерживается еще на мгновение, прежде чем сделать шаг назад.
— Но давайте не будем зацикливаться на лицах из прошлого. Меня по-настоящему интересуют тайны и загадки настоящего.
С новым чувством любопытства он выходит из спальни, горя желанием обнаружить еще больше сокровищ, спрятанных в лабиринтах коридоров поместья.
Хуа Чэн продолжает демонстрировать свое плутовское очарование перед камерой, развязно шагая по коридору. Однако под его бравадой в его сознании промелькнула едва заметная вспышка нехарактерной эмоции — мимолетное чувство связи с красивым молодым человеком, увековеченным на портретах.
Он слегка качает головой, словно отгоняя эту мысль, и тихо смеется.
"Глупые мысли, не правда ли? Такой как я, чувствует связь с какой-то картиной. Как это нехарактерно сентиментально с моей стороны!"
Хуа Чэн прислонился к стене, скрестив руки на груди. В его глазах задумчивый блеск, намек на уязвимость, которая редко проявляется в его в остальном отчужденном поведении.
"Возможно, одиночество этого заброшенного места играет с моим разумом злую шутку. Или, может быть, просто может быть, я не так уж невосприимчив к чарам красоты, как я хотел бы, чтобы вы поверили".
Он тихо вздыхает, его взгляд снова возвращается к двери спальни, к портретам очаровательного юноши внутри.
Хуа Чэн отталкивается от стены, выражение его лица становится жестче с новой решимостью.
— И, кроме того, какой бы привлекательной ни была юная красота, именно азарт погони и очарование неизведанного по-настоящему зажигают мою душу.
Он озорно ухмыляется в камеру, снова принимая свой фирменный плутоватый образ.
—Итак, кто готов увидеть, какие еще скрытые сокровища ждут нас в глубинах этого разрушающегося поместья? Оставайтесь со мной, и вы станете свидетелями чудес, превосходящих ваши самые смелые мечты!
С акульей улыбкой и озорным блеском в глазах Хуа Чэн шагает по коридору, и мимолетная уязвимость, которая была у него мгновение назад, сменяется его обычным видом уверенной бравады.
Хуа Чэн продолжает исследовать обширное поместье еще полчаса, его камера фиксирует разрушающееся величие и давно забытые секреты, скрытые в его стенах. Он проводит панорамой по антикварной мебели, выцветшим гобеленам и покрытым пылью реликвиям, его повествование рисует яркую картину некогда процветающей жизни и последующего упадка знатной семьи.
Когда солнце начинает садиться, отбрасывая жуткий свет через грязные окна, Хуа Чэн решает закончить день. Он возвращается в вестибюль, его шаги эхом разносятся по пещерному пространству. С размахом он заканчивает запись и опускает камеру.
Хуа Чэн тяжело вздыхает, его плечи слегка опускаются, пока он обдумывает события дня. Он бормочет себе под нос, проклиная себя за глупость.
—Чёрт возьми, не могу поверить, что позволила себе так увлечься. Говорю о каком-то симпатичном мальчике на портрете, как влюблённая инженю!
Он качает головой с отвращением к себе, его рука сжимается в кулак.
— Мне придется быть осторожнее, когда я буду монтировать эти кадры. Не могу же я, чтобы мои зрители подумали, что я размяк, правда? Нет, я обязательно вырежу эти чертовы сентиментальные моменты, когда я поэтично рассуждал о юной красоте и связях.
Хуа Чэн делает глубокий вдох, снова успокаиваясь. Он выпрямляет осанку, разглаживая свои кленово-красные одежды с чувством обновленной цели.
—Просто сосредоточьтесь на приключениях, на волне открытий и очаровании неизведанного. Именно это удерживает вашу аудиторию у экранов, жаждущую новых ваших выходок.