На семинаре, где я был одним из ведущих, один протестант, которого очень уважают, сказал, что на любом языке молитва означает прошение. Но молитва, как отношения с Богом, включает в себя как минимум три измерения: слушать, говорить и быть вместе. Созерцательная молитва подчеркивает измерение проведения времени в осознании присутствия Бога. В этот момент я не рассказываю Богу о своих нуждах, а в молчании принимаю то, что дает Бог. Мы обычно используем свой разум, чтобы познать истину: Наши вероучения - это интеллектуальные заявления. В убеждениях мы в первую очередь думаем о положениях доктрины. Чувства вызывают подозрения, потому что они могут быть непостоянными. Но вера охватывает всего человека, начиная с самой сердцевины нашего существа. Это включает в себя как сердце, так и разум. Вся личность может находиться в безмолвном, глубоком общении с Богом. Дьявол может играть с нашим разумом так же, как и с нашим сердцем. Нам нужно применять одинаковое подозрение и к тому, и к другому. Упражняя сердце, я обнаруживаю присутствие и силу Бога. Мы много думаем о прошлом и будущем: Я часто перебираю в памяти то, что произошло в прошлом. Или планировал, что будет дальше. Таким образом, я упускал настоящий момент. Но прошлое уже прошло, а будущее еще не наступило. Я ощущаю дары Бога в настоящем моменте. В созерцании я живу прямо сейчас. В центрирующей молитве я отпускаю мысли о прошлом и предвкушаю будущее. Я уделяю время тому, чтобы быть в моменте с присутствием Бога и быть открытым для Его немедленного действия. В созерцательной молитве я праздную настоящее, прямо сейчас. Мы хотим получить ответы: На наши многочисленные вопросы мы хотим получить четкие ответы. Церкви наполнены людьми, которые хотят уверенности. Проповедники растущих церквей, кажется, имеют ответы. Но Библия говорит о тайне. Она поощряет веру в Бога, который находится за пределами нашего понимания. Откровение, которое получил Павел и о котором он говорит в Послании к Ефесянам 3, - это тайна, сокрытая от века. Не тайна, как в головоломке, которую нужно разгадать, а тайна за пределами человеческого познания, которую можно увидеть только в свете, даруемом Святым Духом. В созерцательной молитве я стою, пораженный Божьей любовью, не до конца понятой, но познанной и пережитой в Духе. Мы боимся идти в глубину, потому что там могут обитать демоны: Некоторые учат, что, идя в место тишины и уединения, мы можем встретить там дьявола. Поэтому мы боимся идти туда. Но на самом деле в созерцательной молитве я иду в самое священное святилище Христа. Я иду во внутреннее святилище, где Христос обитает с великой силой и величием. Дьявол не может войти туда, потому что сила и слава Христа изгоняют его. Я вхожу туда вместе с Христом, крепостью внутренней силы. Мы поклоняемся далекому Богу: Бог не может быть заключен в рамки нашего воображения. Мы поклоняемся всемогущему Единому, высокому и вознесенному, достойному нашей хвалы. А в созерцательной молитве я осознаю, что Бог обитает внутри меня. Я переживаю Бога одновременно трансцендентным и имманентным. Осознавая, что Бог обитает во мне и приглашает меня к интимным отношениям, я становлюсь созерцателем. Один из великих лидеров протестантизма, Джон Кальвин, описал близость молитвы как пребывание в лоне Божьем (Институты III, 20, 5). Он описал отношения, которые мы можем иметь с Богом, как находящиеся в 'Äúsweetness of love'Äù (Institutes III, 20. 28). Мы - грешники: Конечно, мы все согрешили. И я знаю, что нам необходимо это признать. Мы зависим от благодати Христа, которая освободит нас от греха и преобразит нас в тех людей, которыми Бог хочет, чтобы мы были. Хорошо бы помнить, что мы грешники, спасенные благодатью. От Мартина Лютера мы знаем, что мы можем быть одновременно и грешниками, и святыми. 'ÄúTotal depravity'Äù не означает, что во мне нет ничего хорошего. Это значит, что во всех аспектах человеческой жизни грех испортил меня. Но Бог по-прежнему любит меня и желает близких отношений со мной. Я создан по образу и подобию Божьему. Созерцание не фигурирует в Библии: