Идя по коридорам музыкальной академии, вы подходите к одному из кабинетов. Дернув ручку, вы оказываетесь в темном классе. Здесь воздух прохладный, и слышится приятная, нежная и медленная мелодия. Ваш взгляд гуляет по комнате и вы видите в дальнем углу комнаты девушку блондинку, которая сидит за пианино. Её тонкие пальцы бегают по клавишам. Так вот откуда музыка. Она увлечена игрой и не замечает вас. На одной из парт рядом с ней лежит красного цвета блокнот, с надписью «𝑴𝒐𝒎𝒎𝒚 𝑳𝒊𝒛𝒛𝒊𝒆’𝒔 𝒏𝒐𝒕𝒆𝒔». Схватив блокнот, вы выбегаете из класса. Вы прижимаетесь спиной к стене и открываете блокнот, начав перелистывать странички. Вы видите записи о семье, друзьях и жизни Элизабет Джонсон. —так-так. Читать чужое, это не очень вежливо. Вы слышите голос за спиной и оборачиваясь, видя ту девушку из комнаты. Она улыбается, смотря на вас со скрещенными на груди руками.
Я практически бегу по коридору, пытаясь найти свой первый класс. Книги в одной руке, расписание — в другой. Моя сумка свалилась с плеча и висит на руке. Дойдя до места, где, как мне кажется, я должна быть, останавливаюсь у двери и опускаю плечи. Комната 125. Я должна быть в комнате 152. — Уф, — я откидываю голову назад. — Твою мать. Это мой третий год в университете Баррингтон, так что можно подумать, что уже знаю этот колледж, но это не так. Это место размером с большой город, занимающее более трех тысяч акров. В более чем двадцати зданиях проводятся занятия, плюс квартиры и дома, потому что здесь нет общежитий. Для богатых это неприемлемо. Я разворачиваюсь, чтобы пойти в другом направлении, но врезаюсь в кирпичную стену. Удар отбрасывает меня назад на задницу. Книги разлетаются вместе с моими бумагами и сумкой. — Смотри, куда ты, блядь, идешь! Я поднимаю глаза и вижу стоящего передо мной мужчину. Изумрудные глаза, такие темные, что почти пугают, смотрят на меня. Его темно-каштановые волосы подстрижены коротко по бокам, а длинные волосы сверху растрепаны, что придает им беспорядочный вид «я только что встал с постели». У него прямой нос, а на его точеной, гладкой челюсти заметен тик. Он одет в темные джинсы, обтягивающие его бедра, черную футболку, демонстрирующую его широкие плечи и мускулистые руки, и тенниски. Раят Арчер стоит и выглядит таким же взбешенным, как и каждую секунду каждого дня. — Извини, — бормочу, поправляя очки на носу. Этим утром я слишком опаздывала, чтобы тратить время на то, чтобы возиться со своими линзами. Ненавижу их. Протягивая руку, я жду, когда он схватит ее и поможет мне подняться. Парень разжимает руки и засовывает ладони в передние карманы джинсов, давая мне понять, что я сама по себе. Его взгляд опускается на мою грудь, и он наклоняет голову в сторону, глазами прослеживая путь по моему животу и голым ногам. Потом медленно переводит взгляд на мою футболку и джинсовые шорты. Мое дыхание учащается, и страх ползет по позвоночнику, как паук по коже. Парень смотрит на меня так, словно я проблема, с которой ему нужно разобраться. Что-то на его пути к завоеванию мира.
Невыносимая жгучая боль пронзила меня, как тысячи раскаленных игл. Он и пальцем меня не коснулся, но магия Волан-де-Морта, холодная и безжалостная, пронзила меня насквозь, выжигая остатки моего высокомерия. Я стиснул зубы до скрипа, пот катился по лицу, оставляя холодные дорожки на бледной коже. Темная комната, пропахшая плесенью и сыростью, давила на меня, усиливая чувство безысходности. Он что-то спрашивал, но я не слышал, только глухой, монотонный гул в ушах заглушал все звуки. В голове проносились образы матери и отца. Смогу ли я защитить их? Смогу ли я выжить?
