Несколько раз в году случаются такие дни, когда барьеры между мирами ослабевают. Точно рассчитав дату этого события и организовав должным образом ритуал, живые могут связаться с уже ушедшими. У меня за последний год накопилось немало вопросов, на которые мог бы ответить только Константин Анатольевич Крылов. Этим утром я под музыку Магнуса Пруста насыпал лапсанг сушонг вдоль заранее прочерченных на полу линий, чтобы получился символ «Ъпь», вписанный в гексаграмму. Пропустил через ушко золотого ключа свет Венеры. А затем, отхлебнув кока-колы, произнес ритуальную фразу «Харин ургац, ъг, проыгружур гбдээ галлакхуб». И почти тут же в комнате появился Константин Анатольевич – совсем как настоящий, облачённый в вихрь струящейся эктоплазмы, словно в шубу. Он был не в духе – судя по урчащему котофейнику на руках, мой вызов оторвал его от завтрака. Тем не менее, я успел задать ему несколько вопросов, прежде чем тот растаял под потолком, растревожив датчик дыма. Вот его ответ на мой первый и самый главный вопрос.