Сюжеты гефсиманского моления Иисуса однозначны - что-то есть в этом опыте смерти, что заставляет даже Христа дрожать до кровавого пота, готового к ней, прекрасно знающего, что Он победит. Воскресение будет. Но это не приносит ни облегчения, ни ободрения. И страх перед этой смертью, достигший своего апогея в ту, последнюю ночь, не появился из ниоткуда: вочеловечившийся Бог носил его в Себе, с каждым шагом Своего служения зная - Он приближается к Своей Голгофе, она неизбежна, для этого Он пришел. И чем ближе Он к ней подходил, тем ярче становились свидетельства о том, Кем является. Тем поразительнее знамения и чудеса, о которых так просил "род лукавый и прелюбодейный", хотя не увидеть и не услышать могли лишь те, кто не имеет глаз и ушей. И вот - последнее публичное, яркое чудо, которое проложит дорогу в Иерусалим, которое обеспечит и пальмовые ветви, и крики "Осанна", через которое "прославит Бог Сына Своего". Воскрешение Лазаря. Оно не было похоже ни на одно другое воскрешение. Иисус сознательно выжидает два дня. Время пришло - Ему нужен демонстративный материал, от которого Иерусалим не сможет отмахнуться, Ему нужно, чтобы эта страшная смерть владела Лазарем достаточно долго. Чтобы Марфа и Мария плакали на два дня дольше. Как бы вы отреагировали, если бы кто-то продлил ваши страдания исключительно для того, чтобы те были прекращены в подходящий ему момент? Это не столько спасение от смерти, сколько выжимание из нее максимума, потому что цель оправдывает средства. Это жестоко. И потому "Иисус прослезился" не когда умер Иоанн Креститель, но Лазарь. Он знал, что это жестоко. Ему хотелось этого не больше, чем Своей собственной казни. Использование смерти Лазаря в Своих интересах - не прихоть, но неизбежная необходимость. Есть только один тип людей, у которых можно взять без спроса самое важное, которым можно сделать очень-очень больно, без предупреждений и объяснений, будучи уверенным, что это не подорвет доверия и, когда все закончится - они поймут. Искренне любящие. На полном серьезе следующие фразе "все мое - твое", будь то деньги, тело, душа или сама жизнь. Не заботящиеся о сохранности своих личных границ, потому что знают - без необходимости их никогда не нарушат. У которых первая реакция будет не "как он мог?", а "что случилось?". В Библии эти люди называются друзьями. У незнакомца нельзя просить столько же, сколько у друга. У Бога бывают друзья. Авраам. Моисей. Лазарь. Апостолы. Те, на которых Он может положиться, что бы ни потребовалось. Завет с Богом - это брачные узы, и Невеста создана помощницей, а работа у Бога сложная и тяжелая. Это доверие, доходящее до абсурда: если Господь пообещал продление рода через Исаака, а потом сказал принести его в жертву всесожжения, значит каким-то образом одно другому не мешает, Он бы не стал обманывать, берем сына и идем на гору Мориа. Это знание, что Бог властен над всем миром и может подарить тебе безопасность, но по какой-то причине ты - апостол Нафанаил, с которого сдирают кожу заживо, а значит так надо, хоть ты и не видишь сейчас, сколь многие последуют за верой мучеников и какие плоды это принесет. Что "сораспяться Христу" - это не фигура речи, а Библия полна не только чудесами Бога, но и людьми, которые, поняв, что Ему нужны вестники, в духе Исаии произносят: "Вот я готов пойти - отправь меня". На крест, как апостола Андрея, в преисподнюю, как Лазаря, в тюрьму, как Иоанна - неважно. Елизавета Иванькова