Старый фотоальбом Пыль. Густая, серая, как пепел, она лежала на всём: на потрескавшейся обложке альбома, на пожелтевших фотографиях, на моих пальцах, когда я их касалась. Альбом достался мне от мамы, а ей – от её матери. Семейная хроника, застывшая в целлулоиде. Вот прадед в военной форме, молодой, с усами, похожими на щётки. Вот бабушка в белом платьице, с куклой в руках. А вот… этот снимок я всегда пропускала. Двое. Молодой человек с тонкими чертами лица и холодным, пронзительным взглядом. И девушка. Темноволосая, с глубокими, тёмными глазами, полными какой-то тихой грусти. Они стоят рядом, почти не касаясь друг друга, но между ними чувствуется какое-то напряжение, словно натянутая струна. На обороте – едва различимая надпись, сделанная дрожащей рукой: «Том и Нагайна. 1947 год». Мама никогда не рассказывала о нём. Только однажды, уже совсем охваченная проклятием, когда память стала ей изменять, она пробормотала что-то о «потерянной любви», о «тёмной силе», о «проклятии». И всё. Больше ни слова. Я долго всматривалась в это лицо – Тома. В нём было что-то… отталкивающее и одновременно притягивающее. Что-то такое, что заставляло сердце сжиматься от непонятной тоски. Я представляла их – молодыми, влюблёнными, гуляющими по улицам старого города. Он, наверное, рассказывал ей о своих амбициях, о своих мечтах о власти. А она… она слушала его, затаив дыхание, и в её глазах отражалась не только любовь, но и какой-то страх. Потом я узнала. Случайно, из старых газетных вырезок. О тёмном волшебнике, о его злодеяниях, о его падении. Имя его – Волан-де-Морт. И рядом с ним всегда была она – Нагайна. Верная спутница, часть его души. Моя бабушка.  И тогда всё встало на свои места. Эта фотография. Эта надпись. Этот мамин шёпот о «проклятии». Нагайна… она любила этого человека – Тома. И эта любовь, эта связь, была настолько сильной, что даже после превращения в змею, она осталась рядом с ним. До самого конца. Я закрыла альбом и прижала его к груди. Пыль осталась на моих руках, как напоминание о прошлом, о потерянной любви, о трагической судьбе. И слëзы… они текли сами собой. Не только о ней, о Нагайне, но и о нём – о Томе, о Волан-де-Морте. О том, что даже в самом тёмном сердце может быть место для любви. Пусть даже обречённой. 🤩 #prompts 🤩 🤩 #tomini #nagini #tomriddle #томайна #нагайна #томреддл 🤩