Вчера сходила в Главный Штаб, кто-то из преподавателей говорил, что подобное можно считать терапией. Отчасти с этим согласна, но для меня поход в музей — это возвращение к истоку и детству, ко времени, когда зарождалось моё помешательство. Пока я стояла в очереди за билетом, две девочки сзади меня вели диалог. Одна спрашивает: «А тебе интересно приходить сюда и смотреть на одни и те же картины?» Я улыбнулась и сразу же отругала себя за снобизм, но речь не об этом! Я, приходя в музей, каждый раз открываю для себя новые мысли по поводу уже тысячекратно увиденных картин. В этот раз решила оформить их в текст.
Вчера мой верлибр стал противоречием вечерних чтений. Политические оскорбления стали модой и новой формой обзывательства, поэтому в адрес меня попытались отправить не только радикально-правое, но и радикально-левое: оказалась неуловима. Впервые полученный одинокий неодобрительный вой был пойман на видео — раритет!
Обязательно поделюсь, а пока публикую мой маленький верлибр и говорю отдельное спасибо Диме Мозес за нескончаемую поддержку и «у меня мурашки пошли» после прочтения.
46-ой год. В Америке открывается кафе под названием «Атомное»*. Самый масштабный легальный террористический акт превращается в рекламу, бумерангом возвращаясь спустя полвека в Башни Близнецы.
Главный враг, конечно же, коммунист.
Говорят, бомбардировка Дрездена не является военным преступлением так же, как концлагеря для ингерманландцев. Чем больше раскрывается история, тем более непонятным предстаёт мир, но мертвец улыбается — ведь он победил историю.
В этом изображении мы с тобой не более чем паук с двумя сердцами, перебирающий конечностями ночью.
*Исторический факт. The Atomic Cafe, открытое в Лос-Анджелесе на волне "поп-обсессии" атомным и модерновым.
Сегодня снова читаю в "Кручёных" и, скорее всего, последний раз в рамках поэтического слэма. Поэтому если кто-то давно хотел прийти, но никак не доходил, откладывал или просто терялся в пространстве - welcome !
В эскимосском языке слово «творить стихи» это слово «дышать» ; оба они являются производными от anerса душа, то, что вечно: дыхание жизни. Стихотворение это слова, пронизанные дыханием или духом: «Дайте мне подышать этим», говорит поэт и начинает: «Я упорядочил свою поэму на пороге моего языка»
Прочитав интересующую меня главу «Реальности Эскимосов» Э. Карпентера [«Eskimo realities», Edmund Snow Carpenter], я так очаровалась уникальностью увиденного текста, что перевела 30 страниц на русский язык для того, чтобы поделиться с каждым.
Работа Карпентера описывает искусство канадских эскимосов в контексте их жизни в Арктике. То, что я называю Рабством Логоцентризма, развеивается в пух и прах, философия белого европоцентричного человека кажется ещё более ущербной и увенчанной излишними ограничениями.
Привожу цитату и предлагаю всем ознакомиться с переводом. (Для киношников: ко всему прочему там упоминается Флаерти). Сохранила формат оригинальной книги, чтобы не потерять внешнюю концепцию.
«Послание к человеку» полным ходом собирает в своих залах молодых кинематографистов, городских сумасшедших и разрозненных расстоянием кинокритиков. Не делаю подробный обзор, но пару заметок:
Почти во всех документальных фильмах авторы рефлексируют камни и так основательно, что сначала я смеюсь, а потом иду покупать себе пару.
Программы «Киберглаз» и «In silico» продолжают удивлять разнообразием, однако, замыкаются либо на повестке, либо на пустой форме. Однако даже среди фильмов этих программ есть те, которые приковывают к экрану внимание: «Sensitive content» или «Три секретных ключа от любовной тоски». Однако возникают вопросы: надо ли избегать повестки? А как её интегрировать?
Из фаворитов на данный момент: «Там, где танцуют стерхи» из якутской программы. Республика Саха поднимает с колен российский кинематограф, погрязший в стагнации старой школы. Добрый, наивный и светлый, несмотря на драматизм репрезентируемой реалии. Хочется воскликнуть: «наконец!» Наконец на экранах не только депрессия и блядство.
Этим летом в одну из ночей соснового леса проснулась от света полной луны, пробивающегося сквозь веки. С трудом засыпая обратно, я думала о том, что если теории гуманизма правдивы, то мы действительно представляем собой единое, и можно подумать, что каждая женщина - часть единого женского. Как слепила когда-то луна глаза Нефертити или Маты Хари, так и слепит она глаза той самой Жервезы или меня.
Поэтому если можно было бы уместить эту рефлексию в строчки стихотворений, то оно сделано в представленных ниже. По цвету чёрно-золотого, песков и угля.
\\
Плетёт янтарная луна мерцающие нити, дрожат хвосты неназванных комет; небесный саван нег, созвездной тканью бледен. Под нею засыпает человек.
Она спускается волнами густого мрака, тишины; дарует голос ей ночного леса гул. Она кротка, всегда-отныне, сплетая чёрно-золотые изгибы одинокой наготы.
Непосильным трудом, превосходящим по величине magnum opus Пруста, для меня стал цикл «Ругон-Маккары» Золя, романы которого я читаю разрозненно друг от друга, но с большим упоением. Спасибо оберегающей меня судьбе, которая познакомила меня с Жервезой (главной героиней романа «Западня», который я купила в 14 лет, а прочла только в этом году) прошлой весной. Говорила некоторым друзьям, что образ Жервезы, а точнее судьба её, пугает меня так сильно, что в моменты бессилия или одиночества я думаю о тех возможностях, которые доступны мне во избежание подобной истории. И мне становится легче. Однако сострадание и неподдельное сочувствие женской социализации существует наравне с этой напуганностью, не оставляя Жервезу на страницах закрытой книги.
Гоголь тоже читал лекции, правда к третьей по счёту не собирал большого количества аудитории. Если слово, уже упомянутое сегодня, "постмодернизм" уместно, то Гоголь, как и Эко, тоже был бы постмодернистом с уклоном в составляющую часть "пост".
Ассоциация с Гоголем возникала не только из-за академичности Эко в своих лекциях, но из-за литературного акценте его письма. Мне нравится его упоминания о Джойсе и метафоричность чтения, как леса. Читать, действительно, можно по-разному - словно прогулка в лесу, в которой лес формирует стратегии троп ходящего. Пожалуй, это является основной идеей работы, и наталкивает к следующим ассоциациям и мыслям о синтаксисе:
Когда я думаю о баррикадах, я испытываю странное возбуждение. Скорее всего, причиной тому синтез бунтарской революции и пылающего нрава. Подобное мне напоминает и текст Эко, но он держится прямо и стойко, пряча за синтаксисом революционные идеи. Нескончаемость экстатического состояния. Вспыхивающее пламя революционного нрава превращается в нескончаемую негу, движимую знанием и белой истиной.
С одной стороны, эта ассоциация вызвана белым цветом текста. Ощущения слов словно блестят и обволакивают своим мерцанием. С другой стороны, подобное напоминает мне Хуго Балля, дадаиста и отца симультанной поэзии. Мало того, что одна из его работ так и называлась ("пучки света в шумах..."), но и концепция перевёрнутой роли читателя и автора остаётся похожей.
О «Шести прогулках в литературных лесах» Умберто Эко. Вчера на занятии писали на шести бумажках 3 ассоциации, 2 оценки и общее заключение о тексте. После этого собирали воедино разрозненные кусочки и составляли текст. В связи с этим я решила немного подредактировать, но сохранить специфику разрозненности абзацев.
