Эпиграмма на Генеральского в двух частях Леше быть резидентом литгоста Давно уже не интересно. Эти статусы, бирки, лакосты Он швырял через одно место! Но в Грибоедове, в этом июле Он явил себя мне как феномен - Я чавкал, сидя на стуле, А Леха высился Парфеноном. Говорю, ему, Лёха, доколе Ты стоять будешь тут на приколе? Зря я думал, что все приколы Ушли с уходом кока-колы! Он ответил мне: я исписался! Глаз не зорок, и хвост не трубой. Я поэзией долго спасался, Но в пучину тащил за собой. Не могу я тащить в пучину Наш великий эзопов язык, Потому что отец мой - мужчина, А я весь в отца - мужик. И, сказав это, Леха вознессяя Над литгостом, над бренной страной. Судья, как ты к поэту отнесся Пока ещё он был здесь, с тобой? Этот мир, точно вопль, безумен - Что бы сердце ни говорило. В реальности Леха не умер, Он просто сел в киорио! И уехал домой Ведь утром нужно было вставать на работу. *** Прошли месяцы, и забылось, Что поэзию не спасти. Нам обоим рабочей кобылой Пятидневки свои нести. Ее неся, как-то выпил сто грамм, Потому что устал малеха вчера. Смотрю, а в меня телеграм Заголовком плюет: "Алёховщина". Алёховщина! Вот так Леха Озаглавил свой новый стих. И я прихуел малеха, Как же величественен его стиль. Поверьте, пройдет эпоха И алеховщиной назовут. И весну, и звезду, и Леха Будет бюстом стоять там и тут. Ну а я ж не следа Не оставлю под небом алым, Но плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Эх, мне бы сюжет Как Алеховщина хоть мало-мальски! Ведь плох тот поэт, Что не мечтает стать Генеральским.