❌❌❌ 𝙩𝙚𝙭𝙩 𝙬𝙞𝙩𝙝 𝙛𝙮𝙤𝙡𝙖𝙞. ❌! 𝙏𝙝𝙚 𝙂𝙧𝙚𝙖𝙩 𝙋𝙖𝙩𝙧𝙞𝙤𝙩𝙞𝙘 𝙒𝙖𝙧 𝘼𝙐. ❌❌🦋 оглавление. ❌❌😩 𝙩𝙚𝙭𝙩 𝙘𝙧. 🌹———————————————🌹 ❌❌❌👉😦😩😦👈 За плотно закрытыми окнами, застеленными старым вспоротым шерстяным платьем для сохранения хоть какого-то количества тепла в комнатушке, изнывает, мечется январская вьюга. Естественного света практически нет; тому мешает не только плотная ткань, но и мрачные, практически чёрные тучи, густо заволокшие небо над с каждым новым днём буквально вымирающим Ленинградом. В сознании каждого уже прочно укоренились только три слова. Холодно. Голодно. Страшно. Являлось поистине невообразимым чудом то, что в крохотной, промёрзшей насквозь квартирке Достоевских находился камин; золы, спору нет, было очень, очень много, и избавиться от неё было невозможно. Казалось, что она буквально въелась не только в тонкие, начинающие трескаться стены, но и в кожу, волосы; её горький, мерзкий вкус постоянно ощущался на языке и казался уже неотъемлемой частью блокадной жизни. Но возможность согреться того, несомненно, стоила, пусть и являлась редкостью. Приходилось беречь каждую щепочку, так как топлива, разумеется, не было. — Коль, — уже давно охрипшим от вечного мороза голосом шепчет Федя, — у тебя руки ещё не слишком сильно замёрзли? Пальцы держать могут? Белёсый мальчишка, услышав вопрос своего одноклассника и по совместительству лучшего друга, к которому нередко приходил погреться, смотрит на свои пальцы. Буквально пунцовые, сильно трясущиеся и как будто отнимающиеся, но всё ещё кое-как способные двигаться по воле разума, а не инстинкта. Он угукает и легонько кивает, сразу после чего ему протягивают стакан с полупрозрачной жидкостью сероватого цвета. — Что это? — Коля, удивлённо проморгавшись, принюхивается. — Вода с золой, — Федя берёт немного, буквально пару щепоток темноватых крупиц, хранившихся в специальной коробочке, высыпает в свою кружку, вновь тянется к чайничку, немного согревшемуся, наливает воды и себе. Разом выпивает почти до дна, поморщившись. — Маменька говорила, что витамины содержит… Но много пить нельзя, отравиться можно, так что поосторожнее с этим… — А-а, спасибо, — Гоголь вздыхает; изо рта его тут же вылетело облачко пара, растворившееся в воздухе, едва наполняющемся теплом. Делает пару глотков, тут же кашляет, чуть ли не подавившись. — Ох, ну и гадость… — Чай уже давно закончился, так что голод разбавить уже совсем нечем, извини… Мальчики молчат вновь. Только огонь заставляет трещать уже догорающий том литературных произведений. Федя, заметив это, неохотно поднимается с корточек — около камина было гораздо теплее, — отходит к замёрзшей полке, берёт ещё одну довольно толстую книгу. Возвращается на своё былое место, неуверенно смотрит на имя писателя. Кусает нижнюю губу, тяжело сглатывает. Подрагивающие пальцы цвета спелой земляники медленно скользят по приятной на ощупь обложке. Вобрав как можно больше воздуха в лёгкие за раз, пока не передумал, всё-таки бросает в камин. Неугомонное пламя тут же охватило новый источник энергии, затанцевало на нём, начав жадно пожирать картонную обложку бордового цвета.