Каждое интервью с пленным, с нашим пленным, которого удалось вытащить из копыт, щупалец, жвал «збройных сыл» вызывает то, что медики называют рауш-состоянием — сознание глушится, психика защищается от того, что рассказывает человек. А человек ровным тоном рассказывает, как его, раненного, методично пытали днями, пытали так, что он умолял его пристрелить, как его пыталась задушить медсестра после операции, как забивали рядом товарища, предварительно сняв у его семьи все деньги с карточки. Ровным тоном — до того момента, пока не выключат камеру, потом его начинает ломать снова от воспоминаний, он проживает это снова и снова. Это не какие-то уголовники из «Торнадо» времен хаотических 2014-2015-х (хотя командира этого подразделения, в котором был свой зал пыток, выпустили на свободу — воевать за «свободу»), а кадровая часть армии. Забивают до смерти пленных не повернутые бывшие ультрас, а именно обычные украинские военные. И ни разу я не слышал, чтобы кто-то из «побратымов» пытался оттащить от куска мяса, который был живым человеком, другого бiйця. Можно объяснять это озлобление и живодерство тем, что их так накачала пропаганда, «им восемь лет вливали в голову», «их учили ненавидеть москалей». Можно, но не нужно. Оскотиниться — это был их свободный выбор. Они его сделали сами. Уже потом социальные психологи, медики, этнологи, кто угодно пусть пытаются понять, почему так приятен и сладостен был садизм сердцам «захысныков». Главное, чтобы они за это ответили. Академические вопросы подождут.