Шесть по горизонтали, три по вертикали Пыльная пустыня. Пустое пространство, серая земля вдали сходится с синим небом, но виды совершенно марсианские — ни души, ни травинки, ни дома. Только много бродячих собак. В центре сцены — перевернувшийся минивэн, в котором группа местных жителей пересекала пустыню Гоби, надеясь достичь городка (по китайским меркам — поселка). Водитель резко выкрутил руль, пытаясь не сбить собаку, машина перевернулась. Теперь в пыли стоят люди и не знают, что им делать — хотя ответ очевиден: можно и автобус перевернуть, да и вообще до города недалеко, можно пешком дойти. Кому-то все же приходит в голову идея позвонить в полицию. Та стремительно приезжает, полицейский выходит из машины и говорит: ну что, надо поднимать автобус, давайте возьмемся дружно. Люди, ошеломленные этой идеей, бегут поднимать автобус. Это начальная сцена фильма «Черный пес» режиссера Гуань Ху, премьера картины состоялась в прошлом уже году на Каннском фестивале — а посмотрел я его только на новогодних праздниках. И был очень впечатлен работой: вроде бы, на первый взгляд, все довольно просто, но сделано тонко и, на самом деле, довольно хитро. Гуань Ху мастерски выстраивает отношения горизонтали и вертикали в этом фильме; их пересечение — это главный нерв картины. Фильм снят в широком формате и мы все время движемся вслед за главным героем по бесконечным скучным пустым улицам умирающего шахтерского городка. Тут подают лапшу, а вот тут по улицам куда-то катят автобусы с олимпийской символикой (дело происходит в 2008 году в преддверии пекинской Олимпиады), ряды закрытых и заколоченных дверей, брошенные дома. Влево-вправо, влево-вправо, влево-вправо: Гуань Ху упорно настаивает на таком «плоском» взгляде на основные события, которые перед нами разворачиваются. Наш герой, молчаливый Лан, вернулся домой спустя 10 лет — их он провел в тюрьме, за непредумышленное убийство. До отсидки он был здесь местной звездой — играл в рок-группе и гонял на мотоцикле, но теперь все приходится начинать с начала. Друг-полицейский (его, кстати, играет Цзя Чжанкэ) объясняет — когда ты сел, все было иначе, у нас тут не было вот такого выстроенного иерархического общества, где прегрешения и полезные активности сводятся в бесконечный бухгалтерский баланс. Но ты привыкай! Лану это дается с трудом — он устраивается на работу по отлову бродячих собак, но психологически ему это занятие кажется слишком сложным и он отлынивает. А потом и вовсе приручает одинокого черного пса, изящного потустороннего уиппета, которого все считают бешеным — а на самом деле он просто одинок. Как и Лан. Горизонтальное пространство фильма нарушается вертикальными вторжениями властного голоса свыше. Почти в любом пространстве, где мы оказываемся вслед за героем, появляется невидимый голос диктора, который сообщает о том, что правильно, а что не очень. Этот незримый спутник постоянно что-то требует, рекомендует, советует. «Мы все должны много трудиться, чтобы построить по-настоящему справедливое общество», «Мы, как один, должны готовиться к скорой Олимпиаде», «Товарищ Бу занялся крайне полезным для общества делом — он разводит редких ядовитых змей, чтобы сдавать их яд государству; это очень полезное дело, берите с него пример». Постоянный невидимый авторитет нависает над этим плоским, приземленным пространством, где разворачиваются события вовсе не настолько возвышенные, как может видеться руководству — но, кажется, без этого голоса всем людям бы было сложнее; на более серьезном уровне повторяется мизансцена с перевернутым автобусом в пустыне и людьми, которые не знают, что с ним поделать. Другой способ для героя вырваться за пределы бесконечной горизонтали — это на мотоцикле заехать на горку и оттуда смотреть на обреченный город. Его скоро снесут, уничтожат — и построят заново; таков приказ свыше. Гуань Ху показывает обратную сторону китайского экономического чуда — и, судя по финалу, не уверен, что бешеный рост последних десятилетий смог сделать обывателя счастливым. Спасением все еще остается бегство — можно прихватить пса и ехать куда глаза глядят.