Деловая программа: диалог практиков «Экспозиция как поле битвы: хранитель — куратор — дизайнер». Часть 2 Андрей Шаповалов: Где люди? Где посетители? Сергей Падалко: В моем ответе. Если мне интересно, то и людям тоже. Андрей Рымарь: И в моем. Мы говорим о человеческих смыслах — герое, территории. Мы манифестируем путь, который встречается с путем человека/посетителя в этой экспозиции. Мы создаем пространство для эмоциональной или мировоззренческой трансформации. Мария Правдина: Может хранителю люди не всегда нужны (смеется), но музей без людей не имеет смысла. Андрей Шаповалов: У нас одинаковые как будто бы одинаковые цели. Никто денег не зарабатывает, вы все за высокое? Андрей Рымарь: Деньги и амбиции вытекают из того, насколько мы реализуем свои задачи. Продавать дырявые сапоги недальновидная стратегия. Андрей Шаповалов: Вы считаете битвой триединство в названии сессии? Мария Правдина: Да. Потому что нужно защитить интересы коллекции и предметы, а иногда куратор и дизайнер так самовыражаются, что начинаются проблемы с сохранностью музейного фонда. Андрей Рымарь: В моей практике битвы не было. Я могу представить такую ситуацию, но очень гипотетически. Мы не ломаем, не крушим и ничего не портим. Бывает ситуация, когда хранитель отчаянно хочет, чтобы в экспозиции было всё сразу. А там «мусор». Тогда возникает столкновение. Хорошо, если на стороне музея есть человек, принимающий решение, а иногда и человека такого нет. Есть ты и хранитель коллекции — и как хотите договариваетесь, а коллектив музея сидит с попкорном (смеется). Сергей Падалко: Мой опыт говорит о том, что хранители изменяются во времени. Когда я начинал лет …надцать назад, хранители были в одном состоянии, а сейчас — в другом. Стали менее «хранители». Церберство охранное отходит на второй план. Мы отталкиваемся от кураторского замысла. Но всё может пойти и в перпендикулярном направлении. Тогда возникает конфликт. Такое у меня бывало и не раз. Андрей Шаповалов: В чью пользу чаще разрешается такой конфликт? Сергей Падалко: Чаще в мою (смеется). Андрей Шаповалов: Кто чаще побеждает, когда дизайнер или художник настаивает на решении? Андрей Рымарь: Во-первых, архитектор часто вынужден покрывать огрехи кураторского замысла, бывает нет концепции, одна видимость. Бывает, хранители не знают коллекцию, а Сергей, как представитель цеха, должен показать конечный продукт. Часто музей отдает инициативу . Или сомневается, зачем вообще куратор. Андрей Шаповалов: Мы рассматриваем ситуации, когда всё работает правильно. Вы все такие добренькие. Я ни разу не был в такой ситуации. Если куратору нужно, чтобы было вот так, а у художника что-то не влезает, он переносит предметы в другой зал, возникает смысловая дыра. Андрей Рымарь: Возникает, да. Чаще это история про встречу посередине. Мы все-таки пытаемся увидеть рациональное зерно в том, что предлагает архитектор. Пытаемся в нее что-то вписать. Если результат явно не вписывается, тогда проще вести полемику. У нас с Сергеем был случай, когда мы ругались и ругаемся до сих пор. Хорошие архитекторы умеют предлагать решения, в которых есть своя правда. Понятно, почему они на ней настаивают. Работа у нас такая — на чем-то настаивать. ▶ Продолжение в следующем посте #МузейныеКоммуникации_МузейныйОлимп ❤️ Музейные коммуникации