Посмотрела МиМ 2024. Ну, это почти произведение искусства, в отличие от всех остальных экранизаций: позорно-совкового Бортко, перекореженного худшим, что было в 90-е, фильмом Кары (он мог бы сделать лучшее, что было в 90-е, но сделал худшее). По правде, мне даже «Пилат и другие» Анджея Вайды не особенно нравится. Локшин наконец снял то, что надо. ГРАД ОБРЕЧЕННЫЙ СССР, 1930-е годы, Большой террор, поначалу аккуратно вынесенный за кадр. Над фантасмагорическим сталинским ампиром сияют красные звезды и парят дирижабли, напоминая песню песней тоталитаризма «Капитан Волкогонов бежал», но это кино намного лучше. Писатель (Евгений Цыганов в роли своей жизни, наконец выползший из традиционного уныния) умудряется протолкнуть на сцену пьесу под названием «Пилат», которую, естественно, снимают до премьеры. Оплеванный критиками, он удаляется в свой литературный подвал, где переделывает пьесу в роман. Его вдохновляет возлюбленная Маргарита (Юлия Снигирь в роли Юлии Снигирь), у которой в жизни было все, кроме любви. Тем временем, в Москве появляется любопытствующий немец Воланд (Аугуст Диль), которому интересно узнать, как выглядит социалистический эксперимент. Спойлер: эксперимент провалился. Режиссер Михаил Локшин — лучшее, что есть на сегодняшний момент в российском кино. Это Джордж Кьюкор нашего времени: изысканный остроумный автор, который зарабатывает огромные деньги на качественном, доступном массам мейнстриме, не скатываясь на уровень «Чебурашки». Его любят домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник по простейшей причине: это абсолютно западный, голливудский уровень профессионализма, при этом блестяще заточенный под Россию. Локшина не любит только темное отечественное бессознательное, отпочковавшееся от провалившегося социалистического эксперимента, которое недовольно неприятной исторической констатацией факта: СССР распался, советская литература — дерьмо собачье за исключением всех, кого уничтожали советские литераторы, рубиновые кремлевские звезды недвусмысленно похожи на пентаграммы. Что совсем неприятно, Бога, может, и нет, но какая-то кара за исторические грехи обязательно воспоследует. Это очень красивое кино, к которому с художественной точки зрения можно придраться разве что за пару недолгих сцен в рапиде, но Локшин — все-таки не Панос Косматос и не дуэт главной надежды современного инди-хоррора Джастина Бенсона и Аарона Мурхеда. Если бы он снимал визуально, как первый, и концептуально, как вторые, он бы не зарабатывал такие деньги в прокате, его смотрели бы только кинокритики, мнение которых никому не интересно. По счастью, Локшин снимает как Локшин: крепкий, умный ремесленник, блестяще преодолевающий непреодолимую для России грань между народом и интеллигенцией. Его кастинг идеален. Его кровавые звезды врезаются в мозг, как японское метательное оружие. Для интеллектуалов он цитирует Мариенгофа в экранизации Булгакова. Для домохозяек снимает про любовь. Для всей России — строит город на семи холмах, ненавидимый прокуратором. Нам в этом городе жить, поэтому, может, нам неприятно видеть, как сильно он похож на ад. Но это претензии не к Локшину, как претензии не были к Булгакову. Это претензии к нам. Нам пора прекратить доживать провалившийся эксперимент, со всем лучшим и худшим, что в нем было. Фильм, который изменит обреченную Россию, будет носить рабочее название «Смерть Сталина».