Он помнил, как одна только девушка перевернула всё с ног до головы в его жизни. Забавно знать, что она – начало и конец.
➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿➿
Стол валился от большого количества различных блюд, гости мило улыбались хозяевам, чуть с блеском в глазах. Семейный вечер Холмсов, почти. На ужине присутствовало семейство Грейзеров: отец, мать и их девятнадцатилетняя дочь – Рейн. Её голубое длинное и утонченное платье из шифона не могло не привлечь внимание, ибо такая редкая элегантность, в сочетании с нежностью, не часто встречается. Отец – Грейс – знаменитый художник. Строгий, на удивление, но открытий человек. Мать – Рене – писательница романов. Она не имеет медицинского образования, как мать Шерлока. Энола Холмс писала про, что очевидно, медицину и её мысли, касаемо этой темы. Поэтому им бывает довольно сложно понять контекст произведений друг друга, но это не мешает часто обсуждать свои труды. Две странные женщины, которые нашли своего человека.
– Браво, Рене! Браво! – матушка Шерлока активно хлопала в ладоши, всё больше показывая восхищение. – И как мы не додумались с Морландом заранее устроить этот чудный вечер? Если бы не ваши труды, то мы до сих пор так и не смогли встретиться.
Мэй Холмс легко дотронулась до своего мужа, чуть сжав ладонь. Их наигранная любовь всегда искренне раздражала младшего брата. И не только. Майкрофт совсем не изменился в лице, но Шерлок знал, что он почти закатил глаза, только мысленно. Их связь всегда была на высшем уровне, но только тогда, когда они оба молчали. Разговоры порой всё портят, но в некоторых случаях спасают от одиночества.
– Что вы, Энола, родная наша! Мы только предложили встретиться в этот понедельник вечерком, а вот вы всё и организовали, – немного пожилая женщина скопировала манеру речи своей собеседницы, громко восклицая и активно жестикулируя. – Кстати, как дела у вашего младшего сына?
Шерлок нахмурился, не понимая при чём здесь он. К счастью или сожалению, он не слушал уже как часа два практически ничего, кроме стука собственных длинных пальцев, которыми стучал по столу. Из-за этого жеста его отец грозно посматривал на него, а потом на Рейн. Ох, теперь понятно. У них нет шансов на победу.
– Вы же знаете, мадам, наш сын, как всегда, лучше всех. На прошлой неделе Шерлок присутствовал на ежегодной премии за лучшую писательскую деятельность, выполненную всего лишь за месяц в конкурсе от «АЖ», – Морланд проговорил до боли знакомый ему большой отдел с журналами, чья аббревиатура расшифровывается как «Английский журнал». Всё лёгко и просто, если не учитывать безумно долгих бессонных ночей, красных полосок, оставленных от плотного отцовского ремня, которым била мать.
Ему хотелось зажать уши и не слышать, как хвалят больше не его труд, а страдания, боль и унижения. Он глубоко вздохнул, чуть задержав воздух внутри лёгких. Они не знают. Не нужно показывать свою слабость.
– ...и потом нас фотографировали для первой страницы их нового выпуска журналов. Было интересно наблюдать за горящими глазами студентов, чьи знания заканчиваются на одном лишь алкоголе, – Морланд уже закончил свою тираду. Младший мысленно успокоился.
После того как он открыл глаза, на него были направлены все взгляды; взрослые и другие неотрывно смотрели на него. Первые буквально пожирали зоркими орлиными глазами, проделывая душевные дыры, брат взирал с сожалением, будто извиняясь, что не может взять всё внимание на себя, дабы спасти младшего. Но была и та, о ком он совсем позабыл. Рейн. Её зеленоватый оттенок в глазах делал их светлее обычного, или это был просто блик от ламп? Он не знал.
Заметив его растерянность, она качнула головой сверху вниз, подсказывая. Шерлок просто повторил этот жест, после чего получил одобрительный хлопок по спине от отца. Он ухмыльнулся лишь на миг, а позже вернул своё привычное выражение лица. Матери странно переглянулись, но это уже более привычно. Рейн встала со стула и начала выходить, он последовал за ней. Ничего не понимающий Шерлок действовал по наитию, молясь, чтобы поступки являлись «правильными».
Двери захлопнулись. Она проговорила первая:
