248. Гостиница «Англетер». Буфет. Маяковский сидит и пьет пиво. Входит Лермонтов, весь такой нарядный ,в шпорах и при шпаге. Садится к Маяковскому: «Ну что, Вольдемар, ты уже в говно?» «Не, – отвечал с досадой Маяковский, – я только начал». «А между тем Есенин – большевик, пойдем его повесим!» – запальчиво предлагает Лермонтов. «Он не может быть большевиком, отвечает ему великий пролетарский поэт, – большевик это тот, кто считает себя бессмертным, действует как бессмертный. Большевик это типа Петра Первого кто-то или там Атилла какой-нибудь. Они путают себя с объектом, подменяют собою Вселенную. А Есенин, он не сегодня-завтра сам от тоски своих стихов помрет. Нет, он не большевик, Миша. И мы с тобой тоже ни х.. не большевики. Особенно ты. Слишком ты интеллигентный для этого. Я бы мог, – закончил Маяковский, – но я знаю разницу между собой и миром и преодолеть это знание не могу». «Ладно, – говорит Лермонтов я тебя уверяю, что он большевик и вообще за Брик волочится». «Так что же ты сразу-то не сказал? Где он?» – Маяковский вскочил и бросился из буфета, ломая все на пути. «Какой горячий! – задумчиво глядя ему вслед, подумал Михаил Юрьевич. – Такой и правда убить может. Пойти что ли посмотреть?» И вышел следом.