Воды? Какой воды? Зачем? вот он моет руки - зачем-то моет свои белые, чистые, украшенные перстнями руки - и злобно кричит, поднимая их, удивленно молчащему народу: - Неповинен я в крови праведника этого. Смотрите вы! Ещё скатывается с пальцев вода на мраморные плиты, когда что-то мягко распластывается у ног Пилата, и горячие, острые губы целуют его бессильно сопротивляющуюся руку - присасываются к ней, как щупальца, тянут кровь, почти кусают.
Пытался уснуть, но предновогодняя тревога – мне не спится... «Ты же помнишь, что через месяц должен стать лучше?» – Твердил сам себе в попытках смириться: Это очередное обещание, которое я нарушу... Позже встал, бродил, наткнулся на дневник старых записей, – Среди множества строчек заметил одну: «Преодолевая путь бесчисленных шероховатостей, не забывай про веру в Себя и в свою Мечту!» «Как я мог в который раз упустить это из памяти?» – Истину, скрытую в таких простых словах! Демоны сомнения, вы больше меня не одурманите Лживыми рассказами о недостижимых мечтах! И не убоюсь я с твёрдой верой, грозной череды помех! Верю! Верю, с ней однажды стану лучше!
Вышел на улицу, закурил, – сквозь ночное небо сорвался снег: «Я снова вернулся к началу... но на сей раз не струшу!»
Как рассказали родным, он сошел с ума так: они стояли в резерве, когда соседний полк пошел в штыковую атаку. Люди бежали и кричали «ура» так громко, что почти заглушали выстрелы, – и вдруг прекратились выстрелы, – и вдруг прекратилось «ура», – и вдруг наступила могильная тишина: это они добежали, и начался штыковой бой. И этой тишины не выдержал его рассудок.
Человек. Вообрази, что ты - царица бала. Жена. Готово. Человек. И к тебе подходят маркизы, графы, пэры. Но ты отказываешь им и избираешь этого, как его - в трико. Принца! Что же ты? Жена. Я не люблю принцев. Человек. Вот как! Кого же ты любишь? Жена. Я люблю талантливых художников. Человек. Готово. Он подошел. Боже мой, но ведь ты кокетничаешь с пустотой? Женщина! Жена. Я вообразила.
Пусть сторонние осуждают нас и дальше, но, когда понадобится, будем лгать и по-волчьи: выскакивать внезапно и хватать за горло; надо жить, брат, надо жить, и виноваты ли мы, что в горячей крови так много соблазна и вкуса! В сущности, ведь ни ты, ни я не гордимся ни ложью, ни трусостью, ни свирепостью нашей, и кровожадны мы отнюдь не по убеждению.
И без пяти минут семь мне стало жарко. В без двух минут семь мне сделалось холодно. Ровно в семь я убедился, что она не придёт. В половине девятого я представлял собой самое жалкое существо в мире.
- Послушай, старик! Выходи сюда. Я буду рядом с тобою. Мы будем проклинать вместе. Кричи, громче кричи! Пусть услышит тебя город, и земля, и небо! Громче кричи, старик. Тебе недолго осталось жить, кричи об опасности, кричи об ужасе этой жизни, кричи о смерти! И проклинай, проклинай, и к твоему проклятию зверя я присоединю мое последнее проклятие человека. Город! Город!
