Феноменология чуда Невозможность чуда, как абсолютно естественного явления, уничтожает религиозное мышление как таковое. Сейчас невероятно трудно впустить в себя мысль, что в один миг кто-то спустится с небес и устроит тут жесткую тусу во имя спасения, подарит слепому зрение или воскресит одним только прикосновением. Вопрос о том, возможен ли вообще такой прецедент, пролегает в плоскости веры в эту самую возможность, в отношении к феномену чуда. Очень советую посмотреть древний фильм «Слово» Дрейера или «Потерянный Окороши», — фильм уже современный, рассказывающий о том, что в Нигерии все еще возможно магическое мышление, общение с духами предков и связь с потусторонним. Ну или всегда можно почитать «Сто лет одиночества» Маркеса. Все эти произведения объединяет тема веры (или, в случае со «Словом», потери веры) в чудо, как в нечто естественное. Не обязательно проговаривать, почему главный герой «Потерянного Окороши» вообще видит таинственные маскарады во снах, зовущие его к себе, или почему мертвые герои книги Маркеса до сих пор живут дома, как будто так и должно быть. Обыденность таких странных, необъяснимых, мистических — для нас — вещей, продиктована абсолютно иным восприятием мира вокруг. В последние несколько лет я очень много «думал в голову» (читаю Платонова и прямо хочется вкидывать его стилистические приколы; всем оч советую) о том, как воспринимаемый мной мир меняется под гнетом фактов, социо-логических измышлений, какой-то принятой, намеченной парадигмы мышления, в которой я рос и болтыхался, и — супротив оным — под диктатом мифа, интуиции, сказки, мистификации, магии, выдумки. И пришел к ощущению, восприятию окружающей «реальности» через Миф — через то, что находится вне сферы правды, факта, размышления, но заставляет людей, почему-то, верить в священное писание (любое), думать об этом «так», а об этом «так», относиться к одним вещам, привычкам, традициям, мнениям хорошо или терпимо, а к другим — с непониманием, ненавистью. В основе всего этого лежит идея всепозволительной и свободной выдумки, идея всевозможности. И, конечно, таким же образом я отношусь к искусству, поскольку именно оно и создает (или формулирует) Миф, т.к. оно одно мыслит абстракцией, а не фактом, и предназначено только для человека, думает о нем и только о нем — самоцельно и беспощадно. Так я воспринимаю литературу, кино, так я воспринимаю музыку. И вдруг она становится живая, разговаривает со мной, выстраивает реальность, становится явью — полноценной и безоговорочной, хотя, казалось бы, какой-то невозможной, несбыточной, иррациональной. Там — может происходить все что угодно, поскольку я готов поверить в это, готов принять это, проникнуться, проникнуть, примкнуть. И мне хочется верить в то, что однажды я вдруг увижу пролетающего мимо человека, русалку или мертвеца, пришедшего на свои же поминки. Именно об этом трек группы Порез на Собаке — «Возврат»