Вечное вдовство. В первые месяцы после смерти мужа королева почти полностью отошла от дел. Она соглашалась подписывать документы, но этим груз её обязанностей исчерпывался. Понятное дело, викторианцы и сами испытывали пиетет к трауру, ушел близкий человек (может даже) любимый муж, но рано или поздно любой траур заканчивался. Умер и умер, чего бубнить-то. Примерно того же подданные ждали и от своей королевы. Но она решила по-другому. Вечная скорбь, которая принимала самые причудливые формы. Синяя спальня, в которой скончался Альберт, была превращена в нечто среднее между часовней и обителью призрака. Вся обстановка комнаты оставалась точно такой же, как в тот миг, когда оборвалась жизнь консорта. Каждое утро слуги наводили в спальне чистоту: приносили кувшин воды для умывания, раскладывали на кровати одежду, даже чистили ночной горшок(!). Книги стояли в том порядке, в каком оставил их принц. Чернильница и бумага на столе терпеливо дожидались, когда их пустят в дело. Казалось, что хозяин комнаты вышел ненадолго, но обязательно вернётся, поэтому к его приходу все должно быть в идеальном порядке. Посетители королевы обязаны были расписываться не только в её регистре, но и в регистре Альберта, как будто устраивали рандеву с мертвецом. Как писал лорд Кларендон: «Королева считает, что он присматривает за ней, постоянно наблюдает за каждым её поступком и что она состоит в общении с его духом». The Times сокрушалась: «Присутствие на британском троне затворницы ослабит почтение к авторитету, которое должен внушать монарх».