#мысли Несколько замечаний к предыдущему посту. Во-первых, широко обсуждаемая в последние годы нейрофизиология и философия осьминога показывает, что при построении теории познания / сознания важно не только опираться на человека, но и держать в уме более широкую типологическую и эволюционную перспективу. Трудно представить, как вышеописанная модель «психики» осьминога может быть осмыслена в терминах «мозга-в-колбе», «репрезентаций», «вычислений» и пр. – по крайней мере, если сохранять за этими терминами более-менее строгий смысл, что в последние годы в когнитивной науке удается все реже. Конечно, можно сказать, что в случае человека произошел какой-то скачок, который вывел психику на новый уровень с «эмерджентными» свойствами. Но это, как минимум, требует обоснования. Вообще в последнее время все чаще появляются работы не только о роли телесности, «воплощенности» в познании, но и о роли, например, периферической нервной системы – и роль эта, судя по всему, огромная. Как раз исследования схемы тела (не путать с образом тела!) и шире – тактильно-кинестетической модальности хороши тем, что показывают необходимость осмыслять психику и нервную систему, с одной стороны, в ее целостности, тотальности, с другой стороны, с учетом ее укорененности в определенной культуре (есть исследования о культуроспецифичности схемы тела – позже напишу об этом). Во-вторых, на приведенном выше примере видно, что современный энактивизм, как я уже писал ранее, трансформируется в философию природы, или философию живого. В принципе это было изначально заложено в него – пример Мерло-Понти и его последователей (Ф. Варела, И. Томпсон, Э. Рош и др.) тут наиболее показателен – но сейчас это происходит уже на новом витке. И не за горами то время, когда будут появляться интегральные работы, синтезирующие типологически-видовую и эволюционную перспективы. Будем надеяться, что появятся хорошие (натур-)философы, которые смогут это профессионально охватить, осмыслить и смогут представить живое на каком-то концептуально новом уровне. И будем надеяться, что получится что-то большее и более серьезное, нежели спекулятивный реализм (хотя для начала и тот неплох). В-третьих, не могу не заметить, что чтение и перевод текстов вроде приведенного выше становится особым искусством. Видно, что авторам уже тесно в границах классической терминологии. Появляются различные композиты, составные слова, неологизмы, метафорические выражения и т.д. и т.п. И все равно новой мысли здесь тесно. При переводе приходится ломать голову над тем, как передать множество близких по смыслу терминов с соединительной и двигательной семантикой, да еще и часто объединенных друг с другом! В принципе для феноменологии такого рода проблема довольно стандартна. И усложнение языка – хороший знак, свидетельствующий о том, что появилось более глубокое прозрение в феномены, которое требует более сложного выражения. Кстати, у того же Мерло-Понти тоже много таких вещей. На трекере есть «Феноменология восприятия» в оригинале, а также в русском и английском переводах – если интересно, можно полистать и сравнить.