Феномен эмиграции. Есть одно зримое гражданское проявление той эволюции, которую я структурно описывал в разных контекстах, - это эволюция в академическом сообществе. Я не возьмусь здесь широко обозревать и эту эволюцию - для того прошло ещё слишком мало времени, хотя целая плеяда людей, ведавших в России наукой и искусствами покинули Россию довольно быстро. Мой личный опыт близкого знакомства с академической средой, где у меня были и есть кумиры, у которых я в том числе перенимал ценности, нравы и мировоззрение, в нескольких случаях, оглядываясь назад, приближали меня к ошущению принадлежности к некой диаспоре. Причём ценности и мировоззрение эти принципиально отвергают государственный интерес России и даже Россию, как таковую. Это гордые, образованные, заслуженные люди, часто с наследственными квартирами в центре Москвы. И им зачастую легче было сказать "Москва - не Россия", чем признать и отрефлексировать эту самую свою диаспоральность здесь, что было бы менее элитарно, более маргинально, но зато позволило бы от неё отказаться. И стать настоящим русским интеллектуальным слоем, представляющим свою державу - Россию. При этом они, нередко будучи потомками большевиков, часто остаются марксистами-ленинистами, или имеют производные оттуда левые взгляды. Советское богемное и интеллигентское наследие также заставляет этих людей с их семейными преданиями инстинктивно испытывать пиетет перед США, даже вопреки собственным эстетическим и идейным предпочтениям. Это их духовная слабина. Настолько глубокая, что часто заставляет поддерживать украинское потешное уродство. Причём украинскую нацию они, конечно, в душе презирают, как "негров". Люди тяжело больные по сути, в смысле, экзистенциально потерявшиеся. Замечал ли читатель, как многие ликвидированные общественные организации пламенно атаковали сталинские репрессии, но обходили стороной красный террор? Это отнюдь не случайность. В этом месте эти общественники нисколько не оскорблены, ресентимента не ощущают, их эта история не ранит. Более того, многие из них остаются, вообще говоря, верны делу мировой революции. Только без красных флагов и лозунгов о пролетариате. Не столь нарочито и топорно. И не столь в каком-то эстетически не близком мне смысле, но по-русски... Ведь это сталинизм. Один знакомый патриот России, еврей сказал мне по этому поводу: "Они присягнули на верность интернационалу, значит они псы без рода и племени." И с долей иронии добавил кальку: "Дети их должны платить и каяться". Я ответил, что те господа с этим даже согласятся, и раньше сказали бы, что род, племя, семья, этнос, нация, государство, империя - это реакционно. А революционна - классовая идентичность. Сейчас же у них вместо "революционно" будет сказано "прогрессивно", а список реакционного пополнится биологическим полом, например. Некоторые признаются, что, как и прежде, понятно, что старый мир надо разрушить, но вот, что строить, Маркс написал плохо и зря. А у Ленина при всей его гениальности эксперимент провалился довольно быстро. Альтернативу такому утопическому, деструктивному мировоззрению с его чрезмерно наглым и самонадеянным футуризмом я описал в статье "Вавилонские башни Платона на Русской земле". Она может интерпретироваться и в русской христианской традиции, как мне подсказал философ Н. Сюндюков. А что делать? Никаких резких мер не нужно. По мере естественного восстановления страны и государственности, кто-то выбирает эмиграцию, потому что в Москве начинает слишком чувствоваться присутствие России. Уже появились патриотические студенческие клубы, медиа, а теперь волонтёрские организации. Патриотизм становится модным, активным, содержательным и самым настоящим по своей сути. Что-то, например, мы делаем на Каргаче с его разветвляющейся сетевой структурой. Нельзя допускать откровенных плевков в лицо, таких как несостоявшаяся лекция Муратова в МФТИ. И нужно не бояться.