​​🇸🇴 🇩🇯 Лидеры Сомали и непризнанного Сомалиленда провели совместный двухдневный саммит в Джибути. Событие историческое и во многом символическое — обе страны празднуют в этом году 60-летие освобождения от британского и итальянского колониализма. С момента одностороннего провозглашения независимости Сомалиленда в 1991 г. прошло 29 лет. Все эти годы страна добивалась международного признания и занималась успешным государственным строительством. И хотя страна по-прежнему отсутствует почти на всех официальных картах, ко всеобщему удивлению Сомалиленд стал островком стабильности и предсказуемости. За 29 лет сменилось «всего» пять демократически избранных президентов, а путешественника встречают рутинные таможенные досмотры, сносные дороги и запреты на пластиковые пакеты. От ближайших соседей его отличает разве что признание традиционных — клановых — властей, составивших верхнюю палату парламента. История Сомалиленда началась в Лондоне, где группа политиков из северных кланов (в особенности Исак) образовала в 1981 г. оппозиционное «Сомалийское национальное движение». С крахом военного режима Сиада Барре в 1991 г. СНД оказался единственной организацией, способной установить власть над бывшим Британским Сомали, который однажды, в июне 1960 г., уже стал независимым государством, но меньше чем через неделю воссоединился с бывшим Итальянским Сомали в единую страну. И вряд ли бы Сомалиленд состоялся, если бы первый глава страны — Абдирахман Ахмед Али (Туур) — не предпринял дальновидный шаг. Он нанял двух опытных юристов, Энтони Дж. Кэррола и Б. Раджагопала, которые провели рисерч и написали влиятельный пейпер, опубликованный в «American University International Law Review» в 1993 г. под заголовком «The Case for the Independent Statehood of Somaliland». Эта статья, о которой мало помнят, стала причиной, почему Сомалиленд еще не разнесли бомбардировщики. Следующий президент — Мухаммед Хаджи Ибрагим Эгаль — впечатлял всех успехами стейтбилдинга и заваливал факсами и письмами все международные учреждения, пока ООН нехотя не отстала от Сомалиленда. Затем Эгаль добился от Эфиопии открытия представительства в Сомалиленде. Сосед, наконец, разглядел в Сомалиленде оплот стабильности среди общего хаоса. К 2000 г. была заложена и правовая база их отношений — ряд торговых договоров, открывших Сомалиленду путь к прямым соглашениям с рядом инвесторов. Но не все шло гладко. К 1999 г. испортились отношения Сомалиленда с другим сомалийским государством — Джибути. «Кинули» Сомалиленд и страны Залива — в «едином и неделимом Сомали» видели тогда действенный противовес Эфиопии, которая стремилась и стремится подорвать экономическую мощь Египта. Однако со временем позиция ОАЭ изменилось — Абу-Даби разозлился на заигрывание Могадишо с Катаром и отказом его присоединяться к дипломатической блокаде. Вскоре Сомалиленд убедил DP World — эмиратский портовый оператор — вложиться в сомалилендский порт Бербера и превратить его в региональный торговый хаб. С присоединением в 2018 г. Эфиопии, заинтересованной в «берберском коридоре», в структуре собственности порта DP World имеет 51%, Сомалиленд — 30% и Эфиопия — 19%. Там же ОАЭ даже хотели разместить свою военно-морскую базу — в т.ч. для развития логистики сил саудовской коалиции в Йемене. Независимость Сомалиленда — путь к «нормальным» инвестициям и кредитам, в том числе Всемирного банка и МВФ. Однако власти Могадишо, рассорившиеся со всеми своими «федеральными штатами», упорно не желают терять Берберу и ее планируемую «свободную экономическую зону», через которую Харгейса экспортирует скот в страны Залива. И хотя Сомали и Сомалиленд больше сотрудничают, чем враждуют, в вопросах независимости им вряд ли сойтись. Несмотря на то что сомалилендские пограничники проставляют сомалийским гражданам визы при въезде в страну, формальное признание изменит многое — в том числе «парад суверенитетов» в лице менее успешных Пунтленда и Джубаленда, также подкармливаемых ОАЭ в пику дисфункционального правительства Могадишо.