​​Чего боится Кадыров, закатывая истерику по поводу «врагов народа» среди чеченцев Угрозы «отрезания голов», сгон десятков тысяч бюджетников на митинги и прочее говорит о нешуточном страхе. Но кого боится Рамзан Кадыров, к которому так любят при любом конфликте апеллировать молодые чеченцы по всей России? Если не принимать за чистую монету парадные славословия чиновников в Instagram в адрес «дорогого БРАТА» (именно так они обязаны одними заглавными упоминать Кадырова) и прочие картинки «народного умиления», типичные для пропаганды любой диктатуры, то жизнь в Чечне невеселая. Во-первых, кадыровский режим, который 10 лет назад считали образцом даже многие русские националисты (тот же Демушкин в Чечню ездил), представляет собой по сути вооруженную диктатуру меньшинства. Меньшинства, во-первых, родового (тейпа Беной, составляющего около 10% населения Чечни), во-вторых, религиозного (далеко не все чеченцы являются последователями Кунта-Хаджи Кишиева, культ которого насаждается в Чечне наряду с культом Ахмата Кадырова; более того, далеко не все чеченцы вообще принадлежат к суфийскому тарикату Кадырийя, внутри которого уже выделяются хаджи-мюриды — есть и представители другого крупного тариката, Накшбандийя). Жестокая унификация никогда не была свойственна чеченцам, которые еще в XIX веке представляли собой отдельные племена, часть из которых в советское время вошла в состав формирующейся чеченской, а часть — ингушской наций (причем, например, орстхойцы оказались разорваны между двумя новыми нациями). Равно как и вообще навязывание людям образца для поведения. То есть в классическом чеченском обществе были просто немыслимы выходки кадыровцев, расстреливавших в 2010-м на улицах Грозного девушек без хиджабов краской из пейнтбольных ружей. Во-вторых, динамичный еще 10 – 15 лет назад кадыровский режим стремительно «бронзовеет». Чтобы сделать карьеру, нужно быть уже не просто беноевцем и хаджи-мюридом, а кровным родичем «дорогого БРАТА». Например, родившийся в 1991 году Хас-Магомед Кадыров (то ли четвероюродный брат, то ли троюродный племянник главы республики, у чеченцев в ходу подобные сложные связи) в 2012-м стал заммэра Грозного, в 2019-м мэром Аргуна (пятого по размеру населения города республики), а в 2021-м — мэром Грозного. А если ты родная дочь падишаха, как Айшат Кадырова, то все еще быстрее: в 2020-м в возрасте 21 лет станешь замминистра культуры, а спустя год уже министром. Или надо быть хотя бы односельчанином Кадыровых как Амруди Эдилов, в 2018-м резко занявший пост начальника управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД по Чеченской Республики, хотя до этого в 2013 – 2015 годах он был лишь мелким торговцем в Грозном. В общем, с социальными лифтами в Чечне довольно плохо. Отсюда и типичная для ближневосточных деспотий (не зря же Кадырова его приближенные открыто называют падишахом) милитаризация — огромная армия (верное лично Кадырову воинство оценивают цифрой в 25 - 30 тыс штыков в полуторамиллионной республике), вооруженные до зубов патрули повсюду и превращенное в неприступную крепость родовое село. И держится все это лишь на страхе и огромных дотациях из бюджета России, потому что хоть какую-то экономику Кадыров, как сам признал на днях, создать не смог.