Ну что ж, пожалуй, пришла пора рассказать, как мы летели из Новосибирска в Якутск. Скажу сразу, что произошедшее на борту нас, как бы это помягче сказать, очень затронуло. И заставило в очередной раз задуматься о том, что происходит в нашем обществе. Итак, рейс из Новосибирска в Якутск, авиакомпания S7. Все шло как обычно, пассажиры уже расселись по местам, и стало ясно, что с нами рядом, у прохода, никого не будет. Впрочем, и на других рядах тоже имелись свободные места. И вдруг, в самый последний момент отдергивается шторка и заходит наш земляк. В камуфляже, на костылях, без ноги. Как выяснилось позже, нога была, но у него такое было приспособление, на которое он ставил ногу коленом. Он подходит ровно к нам и, собираясь садиться, спрашивает у стюардессы: «А можно пересесть?» Дело в том, что прямо впереди, у окна, где есть аварийный выход, было свободное место, где легко можно было вытянуть больную ногу. Да и вообще там свободнее. На что пассажир получил отказ. Стюардесса сказала: «Я не имею права вас пересаживать. Если вы хотели сидеть там, вам нужно было доплатить». Но наш земляк продолжал просить, весьма спокойно. На это стюардесса занервничала, сказала, что спросит. В итоге пришла с другой стюардессой, которая произнесла тоже самое «вам надо было доплатить». И вообще, мол надо спросить у старшей стюардессы. На вопрос пассажира, когда она подойдет, было отвечено – «когда будет свободное время». А самолет действительно готовился к взлету, рейс и так несколько задержали. В итоге наш земляк сел рядом с нами. Мы были в шоке. Казалось, что это мы в чем-то виноваты перед ним, что он вот так, вынужденно, сидит рядом, ему трудно. Дальше было следующее. Я решила почитать книгу, включила лампочку индивидуального освещения. Почитала, решила выключить. Но не тут-то было. Не выключается и все. Это увидела стюардесса, подошла, выключить не смогла. Потом пришла старшая стюардесса. Тоже не смогла. Предложила пересесть. Сначала мы отказались, а потом поняли, что если пересядем, то нашему земляку можно будет свободнее разместиться, хоть ногу на сидения положить. Пересели. Когда пересаживались, я у него спросила: «Вы с СВО?» Он ответил – «да». Я сказала, что не понимаю, почему его не пересадили. Он ответил: «Ну, видимо, не захотели». А разговаривать со старшей стюардессой он больше не захотел. Мы пересели, а я все не могла успокоиться. Сердце билось, было какое-то состояние… беспомощности что ли. Я никак не могла понять – как, как такое может происходить в стране, где идет специальная военная операция? Эти люди, они с оружием в руках, рискуя самым ценным – жизнью, защищают нас, нашу Родину. А тут – ему, уже раненому, предлагают заплатить за то, чтобы пересесть?! Причем место было свободно! «Вам надо было заплатить» -- эти слова стучали в голове. А ничего, что он уже заплатил своим здоровьем, чтобы вообще эти самолеты летали без опаски в чистом небе?! Я понимаю, что дело не в авиакомпании. Такое могло произойти где угодно. Я понимаю, что стюардесса поступила по правилам и придраться к ней формально нельзя. Но у меня просто в голове не укладывается, как с человеческой точки зрения, с точки зрения вообще всего происходящего в стране такое может быть?! Вот так – вот такая она наша реальная жизнь. СВО – в одной стороне, в все другое – совершенно в другой. Как будто две непересекающиеся линии. Там -- одна реальность, место подвигам, место самым высоким чувствам, место борьбы за Родину. А здесь – «заплатите». И мне даже сложно представить, что чувствовал наш земляк, находясь в той ситуации. Что вообще чувствуют наши бойцы, которые в так называемой «мирной» жизни сталкиваются вот с таким абсолютно равнодушным отношением. И будет ли после этого у них желание вообще что-либо делать. И мне кажется, пока вот эти две линии – на фронте и в тылу – наконец окончательно (потому что есть масса людей, которые от всего сердца помогают нашим бойцам) не пересекутся, не будет нам Победы.