Грустный Киберпанк

Привет, эксперты!

Коль мы снова пошли по старым железякам, есть смысл на пару недель притормозить с теми, что делали у нас в стране, и заглянуть, так сказать, за железный занавес. В тексте про БЭСМ-6 мы упоминали несколько интересных современных ей западных образцов. Поговорим и про них.

В 1960-х годах британская компания Elliott Brothers выпустила один из самых знаковых компьютеров своего времени — Elliott 803. Это был транзисторный цифровой компьютер средней скорости, созданный для научных, промышленных и военных задач. Несмотря на компактность и (по нынешним меркам) скромные характеристики, в свое время Elliott 803 был индустриальным прорывом.

История Elliott 803 началась с прототипа 801. Его построили в 1957 году, а следом выпустили первый серийный компьютер 802. Он не нашел популярности даже по меркам мелкосерйного производства — за три года продалось лишь семь машин. Настоящий успех пришел с моделями 803A и 803B. Последняя, появившаяся в 1961 году, стала самой популярной благодаря улучшенной архитектуре, увеличенной памяти и поддержке операций с плавающей точкой. Эти особенности сделали её совместимой с целой кучей задач — от научных до военных.

Один из Elliott 803 прошел испытания как интерфейс к американскому армейскому вычислителю FADAC, после чего Великобритания поручила General Electric разработать что-то похоже для своей артиллерии. Кроме военных нужд, этот компьютер стал ключевым элементом первой в мире системы управления технологическими процессами ISI-609, которую применяли, например, на ядерном реакторе N-Reactor в США.

Конструкция Elliott 803 была не менее интересной. Машина использовала ферритовые магнитные ядра не только для памяти, но и для построения логических элементов. Это позволило создателям машины минимизировать количество транзисторов и сэкономить казенные деньги.

Процессор и память размещались в шкафу высотой 142 см, а дополнительные модули, включая никель-кадмиевые батареи, поддерживали работу при перебоях электричества. Система требовала около 3,5 кВт энергии в минимальной конфигурации и обязательное кондиционирование помещения.

Оригинальным решением стало использование 35-мм магнитной пленки от Kodak в качестве носителя для массового хранения данных. Говорят, что этот выбор сделали из-за близости фабрики Elliott к киностудиям в Элстри, где на такую пленку писали звук. В результате на одном рулоне 300-метровом рулоне пленки можно было хранить около 1,3 мегабайта данных. Для той эпохи весьма внушительный объём.

Elliott 803 имел уникальный интерфейс. Оператор мог вручную вводить инструкции, управлять машиной через консоль и даже слушать вычисления через динамик, который выдавал сигналы в зависимости от выполняемых операций. C задачами ввода-вывода компьютер справлялся напрямую, а скорость операций для своего времени была вполне высока: сложение занимало 576 микросекунд, а выполнение операций с плавающей точкой — несколько миллисекунд.

Сегодня Elliott 803 — редкость. Один из двух сохранившихся экземпляров находится в Национальном музее вычислительной техники в Блетчли-парке, где его поддерживают в рабочем виде. По сути, это один из компьютеров, которые позволили перейти от экспериментов в вычислительной технике к ее практическому применению. Дальше был более мощный Elliott 503, но именно модель 803 запомнилась миру как один из аппаратов, сделавших компьютеры элементом повседневности.

Всего было создано около 211 машин, каждая стоила 29 000 £ в 1960 году. Сейчас это около 843 000 £. Если считать в понятных деньгах — 1 056 321 $. Почти 223 миллиона на всё, не считая ранних, практически провальных моделей.

Управляющий партнер юридической компании «ЭБР» Александр Журавлев о рисках налоговой реформы для IT-компаний, которые могли возникнуть в 2025 году

Специально для «Грустного Киберпанка»

Государство давно поддерживает отечественные IT-компании, начиная с «налогового маневра в IT» в 2021 году. Компании, аккредитованные Минцифры и соответствующие определенным критериям, имеют возможность воспользоваться налоговыми льготами. К ним относятся 0% налог на прибыль (в 2025 году — 5%) и пониженные страховые взносы. Эти меры играют важную роль для развития цифровой экономики и повышения конкурентоспособности наших разработчиков.

Однако остается открытым вопрос — кого именно и для чего следует поддерживать?

В июне 2024 года Госдума в первом чтении одобрила законопроект об изменениях в Налоговом кодексе. Его целью было исключить иностранные IT-компаний из числа льготников, что очень важно для России в современных реалиях.

Из изменений (п. 1.15 ст. 284 и п. 5 ст. 427 НК РФ) следовало, что иностранные организации или граждане не могут входить в одну группу с налогоплательщиком для применения указанных норм. Это важно, потому что право на льготы получают только те компании, у которых более 70% доходов приходят от собственного программного обеспечения. Под собственным ПО понимается то, которое разработано или изменено самой компанией или ее партнерами.

Если бы проект закона приняли в такой редакции, то льгот лишились бы и российские компании. Например, компании, у которых реализуемое ПО или его отдельные элементы «исторически» были разработаны их иностранными структурами, ориентированными на международный рынок. Сюда же попадал бизнес, частично релоцировавший подразделения по разработке ПО за рубеж в течение последних лет. Под риском были даже российские компании, которые выстраивали работу с иностранными партнерами в рамках совместного предприятия (СП) на территории их государств.

Таким образом, это могло негативно сказаться на развитии всей отрасли, фактически отменив налоговые льготы для наших средних и крупных игроков рынка.

Поправки нужно было сделать и согласовать за две недели между первым и вторым чтениями законопроекта в Госдуме. Для подготовки изменений мы использовали правовую основу, которая уже хорошо зарекомендовала себя в НК РФ и не требовала новелл — механизм контролируемых иностранных компаний (КИК). Так, предложенное не затронуло бы компании, которые контролируются российскими организациями или гражданами (КИКи). Это позволило исключить российские IT-компании из новых правил и избежать значительных рисков.

Благодаря совместным действиям Минцифры, отраслевых ассоциаций (Ассоциация предприятий компьютерных и информационных технологий (АПКИТ), АРПП «Отечественный софт») и нашей команды эти изменения были согласованы и приняты. Они помогли добиться желаемой цели — ограничить иностранный бизнес в использовании льгот, но при этом не ухудшить положение российских IT-компаний, а главное — сохранить для них поддержку.

Принятые изменения дали возможность российским IT-компаниям с иностранными структурами или элементами софта от их же подразделений сохранить льготную ставку налога на прибыль (5% вместо 25%) и уменьшить тариф по страховым взносам (7,6% вместо 30%). Они важны для всех IT-компаний, а общая экономия бизнеса может составить миллиарды рублей.

* * *

Ребятки, как вам эта инициатива?

Коллеги из ЮК ЭБР продолжают делать многое для разных направлений IT-отрасли. Нам кажется, что предложения коллег помогут цифровым компаниям развиваться в нынешних сложных условиях. Компания «ЭБР» и этот кейс участвуют в рейтинге «Право-300» и им важна поддержка голосом.

Проголосовать за ЮК ЭБР можно по ссылке.

Сбер купил 12% производителя Электроники «Аквариус», пишет РБК

Сделка, по информации РБК, обсуждалась сторонами давно и была закрыта в первой половине 2024-го. «Для «Сбера» сделка является долгосрочной стратегической инвестицией.

Привлеченные средства направлены на финансирование инвестиционной программы «Аквариуса», — указывает собеседник.

Предполагается, что «Сбер» также выступит одним из банков — организаторов размещения акций «Аквариуса» на бирже.

Ну чеболизация же.

UPD: как мы и говорили.

Ох, ежки! На льготное кредитование производителей электроники (под 5% годовых) выделили 18,5 млрд руб.

Судя по всему реанимировали работу 407 постановления правительства, запущенного еще в марте 2022 года. Оно, напомним, предполагало запуск льготного кредитования для производителей электроники и позволило крупным производителям серверов стабилизировать свою работу.

В ноябре 2023 года лимиты по программе были исчерпаны и электронщиков пересадили на рыночные проценты по уже взятым кредитам. Из-за этого ряд крупных компаний, фактически, работал на банкиров-кредиторов.

Тои факт, что в бюджете все же нашли деньги на перезапуск этой программы, говорит о том, что профильные лоббисты и чиновники таки добились своего. Наши поздравления!

Японцев поставили перед фактом

Ребятки, привет. У нас тут совершенно уникальная история о том, как простой русский ИП-шник с помощью российского же арбитражного суда взял на болевой японскую корпорацию с оборотом в миллиарды долларов и таки уговорил ее пойти на компромисс. Но обо всем по порядку.

Недавно мы рассказывали о российском рынке ретро-приставок и упомянули в посте драматичную историю ИП Баскакова — коммерсанта, который через маркетплейсы и крупный ритейл продает игровые приставки ну уж очень похожие на знакомые нам с детства приставки SEGA Mega Drive (олды вспомнят игры Disney’s Aladdin, Contra, Dune 2).

Баскаков, напомним, решил через суд добиться частичной отмены правовой охраны товарных знаков Sega, а также родственных знаков японской компании: Sega Racing Classic, SegaPrize и т. п. Для этого он с 2022 по 2024 годы подал три иска в суд по интеллектуальным правам. В случае успеха наш ИП-шник смог бы продавать собственные приставки под шильдиком Sega и зарабатывать еще больше денег на нашей ностальгии. Если вы усмехнетесь и скажете, что шансы на такой исход событий нулевые, то окажетесь неправы.

После начала СВО зарубежные бренды стали терять права на собственные товарные знаки. В октябре производитель кондиционеров «Русклимат» черед суд добился досрочной отмены правовой охраны торговой марки Ericsson в части климатического оборудования. А летом этого года гонконгская Multigoods Production Limited (производит электронику) подала в российский суд по интеллектуальным правам иск к финскому производителю телеком-оборудования Nokia с требованием прекратить охрану его товарного знака в РФ.

В общем, ребятки, японский IT-гигант SEGA (выручка только за первый квартал 2024 года составила $1,39 млрд) вполне не иллюзорно рисковала проиграть в арбитраже российскому ИП-шнику, который (в теории) мог получить в свое распоряжение ее бренд. И из-за этого корпорация пошла на попятную.

Судя по судебным документам, юристы, нанятые SEGA, 13 ноября решили заключить с Баскаковым мировое соглашение в обмен на то, чтобы Баскаков отказался от попыток через суд прекратить охрану их бренда в РФ.

На каких условиях стороны договорились -- совершенно не ясно. Sega «могла предоставить предпринимателю какие-либо гарантии в отношении осуществляемой им деятельности», полагает юрист практики по разрешению споров Semenov & Pevzner Екатерина Губаева, комментарий у которой взял "Ъ".

Но в любом случае ситуация, при которой одна из крупнейших японских корпораций была вынуждена договариваться с ИП-шником, который упорно добивался отмены охраны ее товарных знаков на территории всей РФ, выглядит потрясающе.

Вечер, эксперты. Сегодня узнал, что блогер Максим imaxai Горшенин запилил свое отраслевое объединение под длиннющим названием «Ассоциация производителей компьютеров и периферийного оборудования 26.20».

Все же живем в эпоху победившей постиронии, ребятки

P.S.: ждем коллаборации с АНО ВТ, РОС СХД и АРПЭ. Будет топ-5 неожиданных аниме кроссоверов.

Американские СМИ можно ругать за передергивание фактов, предвзятость, переизбыток повесточки, но одно они умеют делать просто потрясающе — создавать патриотические нарративы, не раздражающие навязчивостью. Даже если дело касается чипов.

В американской чиповой индустрии все не так радужно, как может показаться: вынос передовых производств в Азию привел к тому, что оборонный сектор США оказался зависим от чипов, которые производятся в сотне километров от КНР, а любая логистическая проблема, как показал COVID-19, может останавливать работу целых отраслей в Америке, от производства танков до сборки автомобилей.

К тому же, технологически американские чиповые заводы в некоторых случаях на десятилетия отстали от азиатских предприятий, а зависимость от глобальных поставок расходников и "станков" сделала чиповую индустрию США неустойчивой. Причем настолько, что тот же Intel сокращает десятки тысяч сотрудников, а ее акции рушатся на 20%.

В таких условиях администрация Байдена запустила "CHIP Act" — госпрограмму, через которую в индустрию субсидиями вливаются десятки миллиардов долларов, на то, чтобы азиатские гиганты (сквозь слезы и боль) строили передовые заводы на территории США. Но и тут идет не все гладко, ребятки.

***

Такому большому делу, как возрождение полупроводниковой индустрии США, ребятки, нужны свои летописцы и своя история. Потому что во-первых, налогоплательщикам нужно объяснить, на что идут их деньги, во-вторых, будущих специалистам (которых традиционно не хватает) нужно мотивировать идеей строительства БАМа завода в Аризоне, а в-третьих, ну это просто красиво.

В любимом нами издании Wired вышел лонгрид под заголовком "Большая американская полупроводниковая мобилизация" . Текст буквально выбивает из читателя слезу. В центре сюжета Мэри Спринговски — жительница городка Лорейн (штат Огайо, население - 65 тыс.) некогда сотрудник завода Ford, получившая травму ног на производстве. Сидя дома с травмированной ногой она решила заняться общественной работой - сделать свой умирающий городок снова великим.

А дальше просто шик. Мэри поняла, что ее город находится у озера Эри, в устье одного из притоков реки Блэк-Ривер. А это значит, что у города есть доступ к воде. А какая индустрия требует ну очень много воды? Правильно — чиповая. Мэри, вдохновившись своим открытием, стала писать письма всем американским производителям чипов с предложением открыть возле ее городка заводик. И даже написала главе Intel Пэту Гелсингеру.

И Intel, представляете, ей ответил. Старший GR-специалист рассказал, что компания как раз подыскивает место для завода, и почему бы не рассмотреть Лорейн. Ну а дальше после пары созвонов в Zoom место для заводика в штате Огайо нашлось и инвестиции приехали в регион. Вместе с длиннющими тягачами, которые везли гигантские детали и конструкции для новых чиповых заводов. Вот так простая американская женщина спасла город от безработицы.

Второй герой истории — Пэт Гелсингер. Он, судя по тексту Wired, еще заранее предугадал, что США потребуются инвестиции в чиповую индустрию, и годами обивал порог Сената, чтобы выбить субсидии отрасли. И вот — выбил. Теперь, ребятки, все, что осталось Гелсингеру, так это спасти Intel и заодно всю американскую чиповую индустрию, по ходу дела дав глубинному американцу надежду на лучшую жизнь. А кто дал денег на текст Wired и при чем тут перестановки в правительстве? Ну это совсем не важно.

***

Хочу такие же тексты про Россию. Чтобы вышел огромный репортаж о бывшем аналитике, скажем, производителя йогуртов, который продал две квартиры, запустил успешный бизнес, но потом понял, что его судьба — сделать невозможное и построить первый современный завод по производству чипов в РФ, не смотря на санкции.

Или про команду инженеров, которые в молодости проектировали чипы в РФ за копейки, в десятых уехали работать в американский офис AMD за хорошие деньги, но затем, проникшись патриотизмом, вернулись в РФ, чтобы проектировать лучшие в мире чипы на Родине.

А вы хотите, эксперты?

Привет, эксперты!

Конец 1950-х. В мире бум транзисторных ЭВМ, которые по всем своим параметрам укладывали на лопатки внезапно устаревшие машины на лампах. Британцы в 1958 выпускают Elliot-803, немцы — Simens-2002, японцы — H-1. До серии БЭСМ, о которой мы с вами начали разговор, транзисторы впервые добрались только в БЭСМ-6 — модели, сданной Госкомиссии в 1967 году. Но до этого была «Сетунь».

В 1956 году стало понятно, что стране нужна практичная машинка, доступная для использования в образовательных учреждениях и лабораториях. Она должна была быть простой в эксплуатации, надежной, недорогой и отвечать следующим требованиям:

1. Обрабатывать несколько сотен операций в секунду.
2. Быть удобной для программиста.
3. Точно считать: до 6–8 верных десятичных знаков
4. Не занимать здание и экономить электричество
5. Быть построенной из доступных и недорогих компонентов.

Как часто бывает, почти все эти требования противоречили друг другу. Удобство для программистов, например, могло привести к увеличению количества оборудования, снижению надежности и повышению цены. Отчасти эту задачу решили программными методами: создали системы стандартных подпрограмм, ввели компилирующие и интерпретирующие системы.

Компьютер построили на основе 37 электронных ламп, ±300 транзисторов, 4500 полупроводниковых диодов и 7000 ферритов.

* * *

В XIII веке итальянский математик Фибоначчи предложил использовать для вычислений троичную систему. Он сформулировал задачу о наборе гирь, позволяющих взвесить любые грузы. Оказалось, что для этого оптимально использовать гири, веса которых составляют геометрическую прогрессию со знаменателем 3.

Троичная система счисления отличается от привычной нам десятичной тем, что в ней цельночисленное основание равно трём. То есть, все множество целых чисел можно записать с помощью всего трех цифр, например, 0, 1 и 2.

Эту идею использовали в команде Николая Бруснецова, которая и создала машину на «Сетунь» на магнитных элементах. Ее преимущество заключалось в использовании троичного кода с цифрами -1, 0 и 1, что обеспечивало оптимальное построение арифметики чисел со знаком.

В сравнении с привычным двоичным кодом, у троичного есть кое-какие плюсы:
1. Единообразие кода чисел
2. Варьируемая длина операндов
3. Трехзначность функции знак числа
4. Оптимальное округление чисел простым отсечением младших разрядов

Кроме того, в троичной системе счисления нет особого разряда знака, что упрощает логику арифметических операций. Троичное слово на 1,6 раза короче двоичного, что ускоряет выполнение операций в 1,6 раза.

Троичный код с цифрами (-1, 0, 1) упростил логику арифметических операций и ускорил обработку данных на 60% по сравнению с двоичными устройствами тех лет.

* * *

В качестве оперативки «Сетунь» использовала ферритовый куб из 37 матриц ферритовых сердечников. Каждая матрица содержала 45 строк и 45 столбцов, что позволяло хранить 18-разрядные длинные троичные слова или 9-разрядные короткие троичные слова. Общий объем оперативной памяти составлял 162 коротких слова.

В качестве внешнего запоминающего устройства использовали магнитный барабан емкостью 1944 коротких слова (или 3888 коротких слов при использовании обеих сторон барабана). Обмен информацией между ОЗУ и магнитным барабаном проходил группами по 54 коротких слова, что было достаточно быстро.

Среднее быстродействие «Сетуни» без учета обращений к магнитному барабану — 4800 операций в секунду. Время сложения составляло 180 микросекунд, умножения — 320 микросекунд, передачи управления — 100 микросекунд.

Данные вводили с пятидорожечной перфоленты со скоростью 800 строк в секунду. Выводили её на такой же носитель со скоростью 20 строк в секунду (или на принтер). Машина также могла вводить и выводить алфавитно-цифровую информацию.

#история_железа #государства_и_ИТ

Привет, эксперты! Середина выходных — отличное время, чтобы вернуться к любимой рубрике второго админа — ужасам нашего городка геймдева.

В начале 2000-х, на волне популярности уличных гонок, компания Geleos задумала запилить российский Need for Speed — такой же, как у EA Games, но с неповторимым пацанским колоритом. До этого разработчики отметились браузерной игрой «Страусиные бега». Не сказать, что это вызывало у кого-то доверие к их опыту в создании ААА-проектов, но амбиции зашкаливали: среди обещанного были революционный движок, достоверное воссоздание московских улиц, тюнинг всех актуальных на тот момент моделей ВАЗа и неповторимую атмосферу ночных гонок.

Чтобы понять, насколько хороша была задумка, достаточно вспомнить, какое безумие в те годы творилось с модами для GTA: и школьники, и вполне себе взрослые люди толпами качали с пиратских сайтов кривоватые модели «Жигулей», «Москвичей», «Волг» и прочих подобных автомобилей и превращали виртуальные города во что-то среднее между Можайском и Майами. Успех был ошеломительный: на выставке «КРИ» 2005 года Lada Racing Club наградили как самую ожидаемую игру.

Все было хорошо, в общем. И ничего не предвещало беды. Практически до самого релиза.

Фундаментом для супер-графики и мега-физики должен был стать движок ArtyShock. И вот за три месяца до релиза между Geleos и создателями движка полетели искры. С одной стороны, разработчики ArtyShock якобы не успевали закончить работу. С другой — Geleos хотели поднять бабла вывести игру на рынок как можно быстрее.

В результате медлительные партнеры были отправлены восвояси, а Geleos обратились к студии Gaijin Entertainment.

У неё уже был Dagor Engine, созданный для легендарной игры «Бумер: Сорванные башни», и его решили использовать в этом проекте. Правда, он оказался совершенно неподходящим для уличных гонок, а игру на него переносили в такой спешке, что пришлось потерять некоторые ключевые возможности. Инновационная графика деградировала до размытых текстур, физика перестала хоть немного напоминать реалистичную, а производительность даже на мощных ПК оказалась ниже любых ожиданий.

Казалось бы, что испортит игру, где «Копейку» можно украсить обвесом, который выглядит как обрезки от акриловой ванны? Да многое. Например:

1. Москва до релиза не доехала. Вместо обещанных реалистичных улиц столицы игроки получили несколько небольших участков, повторяющихся от гонки к гонке. О МГУ, Воробьёвых и Кремле можно было только мечтать.
2. Бессмысленный тюнинг. Хотя его рекламировали как ключевую особенность игры, влияние процесса на геймплей было минимальным. Машины даже с максимальным апгрейдом ехали медленно, а дополнительные элементы (вроде спойлеров) вообще не влияли на характеристики.
3. Безмозглый ИИ. Соперники так часто врезались в препятствия, что обогнать их можно было просто зажав кнопку «вперед». Исключение — драг-рейсинг, но и там сложность были минимальной.
4. Полицейские-терминаторы. Механика преследований превратилась в фарс. ГАИшники телепортировались за спину игрока после любого столкновения, полностью игнорируя законы физики.

Конец был немного предсказуем: школьники, откладывавшие на игру со своих обедов, начали возвращать диски в магазины. Игроки, соблазнённые рэп-клипом от «Касты» и яркими обещаниями, впервые в жизни почувствовали себя кинутыми. На форумах то и дело вспыхивали споры о том, как такую игру вообще выпустили в продажу.

Lada Racing Club не просто провалилась — она оставила травму у целого поколения. Для многих миллениалов это была первая игра, которая продемонстрировала, что громкие обещания разработчиков могут обернуться пшиком, а их авторитет — в одночасье испариться.

А теперь самая нелепая часть этой истории. В 2008 году Geleos Media выпускает GAZ Racing: Drag’n’Drift. Чтобы понять, какие выводы из своего провала сделали разработчики LRC, достаточно посмотреть на трейлер.

#история_игр #мутные_страницы_русского_геймдева

Привет, ребятки. Бесконечно можно смотреть на три вещи: как течет вода, как горит огонь и как российские электронщики просят защитить их на внутреннем рынке.

На этой неделе разошлись новости о том, что глава СД "Аквариуса" (компания производит сервера, коммутаторы, ПК и т.д.) предложил запретить параллельный импорт вычислительной техники, аналоги которой производятся в России, а еще запретить госзакупки "железа", которое не входит в реестр российской электроники. Заявление было сделано не просто так, а на профильном форуме в присутствии уважаемых граждан, которые оперативно (но дежурно) пообещали рассмотреть этот вопросик в рабочем порядке.

Идея запретить параллельный импорт, ребятки начала звучать примерно с середины 2022 года. То есть ровно в тот момент, когда тоненьких ручейков, по которым в страну поехали вожделенные зарубежные железки стало ну уж очень много. Тысячи ООО "Серовозыч" и ИП Иванов И.И. освоили челночный бизнес и повезли в РФ санкционочку, накидывая сверху бодрую наценку (о феномене новых челноков когда-то хорошо написала Юля Тишина).

Ситуация складывалась неловкая: даже в условиях санаций запретный западный сервер/арм/МФУ купить было вроде бы можно, пусть и дорого, но дешевле российского аналога. Более того, если раньше с представителями зарубежных вендоров в РФ можно было поговорить и договориться, то сегодня этого сделать не выйдет. Вместо вендоров тысячи импортеров, который поди еще найди.

В таких условиях, ребятки, российские производители электроники через лоббистов стали сначала шепотом, а затем уже громко просить регуляторов "что-то с этим сделать". При этом что именно надо сделать никто так и не мог понять. Сначала запрещать ввоз хотели по брендам, потом - по 9-значным кодам ОКПД-2 (ну что бы лишнего не запретить, ну вы понимаете все). Потом и вовсе - просто исключить из списка параллельного импорта смартфоны, ноуты, планшеты зарубежных брендов. Ну а чего мелочиться-то? Ну и теперь вот снова.

В то, что в этот раз регуляторы прислушаются и все же каким-то чудом отрегулируют параллельный импорт так, чтобы нужное в страну ехало а ненужное - не ехало, мне верится слабо. И дело даже не в том, что регуляторы не захотят или не смогут. Проблема, ребятки, лежит глубже.

Так вышло, что российский бизнес научился не только выживать в очень сложных условиях, но и расти в них. И это касается не только производителей "железа", нарастивших выручку за эти годы или ИТ-компаний, прущих на IPO одна за одной. Это касается и тех, кто хорошо знает как ввозить и продавать самые разные товары и тех, кто эти товары хочет купить.

Поэтому ограничивай или не ограничивай, но зарубежный вычтех, так немилый российским игрокам, дорожки в страну найдет. Схему зеленого горошка мы же с вами еще не забыли?

Привет, господа!

Давайте перенесемся в 1948 год. Мир только начинает осознавать потенциал вычислительной техники. В США уже разрабатывают цифровые вычислительные машины. А у нас готовят свою легенду — БЭСМ, первую отечественную ЭВМ. Ее история тесно переплетена с судьбами выдающихся ученых и непростыми реалиями того времени: поднимавшейся из руин страны, стремившейся к технологическому прорыву.

Мы бы не увидели никакой БЭСМ без необходимости автоматизировать научные вычисления — особенно в области ядерной физики. В 1948 году, когда США уже вовсю разрабатывали цифровые вычислительные машины, Совет министров СССР учредил Институт точной механики и вычислительной техники (ИТМиВТ) Академии наук СССР.

Первым его директором стал академик Николай Бруевич, известный своими работами по автоматизации умственного труда. Он предвидел важность перехода от реле к электронным лампам в вычислительной технике, убедил руководство страны отказаться от слепого копирования американских решений и начать создание собственной, более совершенной техники.

В 1950 году директором ИТМиВТ стал академик Михаил Лаврентьев. В поисках талантливого руководителя, способного воплотить в жизнь амбициозную идею Бруевича, Лаврентьев обратил внимание на Сергея Алексеевича Лебедева, выдающегося ученого, уже имевшего опыт создания электронной счетной машины (МЭСМ) в Киеве.

МЭСМ по сути была демонстрационным макетом для новой технологии, но Лебедев мечтал о машине, способной решать реальные задачи. В Москве он получил задачу быстро создать полноценную вычислительную машину для решения задач, связанных с разработкой ядерного оружия. Это и была БЭСМ — Быстродействующая Электронная Счетная Машина, ставшая символом отечественной вычислительной техники.

* * *

Лебедев хотел перевезти в Москву всех разработчиков МЭСМ, но из-за бюрократии оказался в столице один. Коллектив пришлось собирать с нуля, одновременно руководя работой над МЭСМ в Киеве.

В условиях дефицита ресурсов, нехватки кадров и постоянной гонки с Западом, команда Лебедева создала БЭСМ. Архитектура машины основывалась на принципах фон Неймана — с одной памятью для данных и программ. В машине использовалось около 5000 электронных ламп. Такая элементная база требовала огромное количество энергии. БЭСМ потребляла ±30 кВт электроэнергии и занимала около 100 м².

Машину запустили в 1952 году. Несмотря на трудности с производством и компонентами, она оказалась мощнее американских аналогов. БЭСМ обрабатывала до 8000 операций в секунду, что было огромным достижением. БЭСМ реализовала ряд инновационных технических решений, включая специальную систему команд для ускоренного вычисления.

БЭСМ была первой из серии советских ЭВМ, появивишихся в следующие десятилетия. Следующие модели были еще мощнее и эффективнее, хотя трудности с производством и элементной базой никуда не исчезли.

Эта машина — не только результат гениальности Лебедева, о котором мы скоро обязательно напишем. Кроме него над ней работал коллектив ученых и инженеров. Своим делом они занимались в сложнейших послевоенных условиях в разоренной стране.

История БЭСМ — это история о неисчерпаемом потенциале отечественной науки и инженерной мысли, которые раз за разом создают невероятные технологии в (казалось бы) абсолютно неблагоприятных условиях.

#история_железа #государства_и_ИТ