Воображаемая версия художника или поэта всегда немного лучше оригинала. Исторические Моне, Микеланджело, Поллок, не важно — все немного уступают их образам, составленным на паттернах, впечатлениях, или даже непосредственных пожеланиях того, как оно должно быть. Шедевры держатся. Средний уровень — уже нет. Именно это всегда пытаются исправить эпигоны и, в новой реальности, AI-генераторы изображений: переписать стиль индивидуального автора (времени, направления u.s.w.) без огрехов, лучше оригинала, потому что исторический Микеланджело выбивается из собственного паттерна, а симулякр следует ему целиком. Парадоксальным образом, именно это делает стилизации хуже — они предсказуемы, пошлы, скучны, и выглядят именно тем, чем являются: попыткой что-то построить на основании повторяющегося и внешнего, как пародия, подающаяся всерьёз. Сикстинская капелла, полностью состоящая из сотворений Адама. И да, на такую реализацию иногда любопытно взглянуть — но она возможна только в условиях, когда необходимость в этой реализации уже в прошлом. Она не нужна. Это всё равно что писать стихи стилем, каким хотелось писать десятью годами раньше: это несложно сделать, но какой смысл. “For us, there is only the trying.” Склонность оригинального творчества проседать, ошибаться, не достигать лучшего, или не достигать ничего вообще — делает его открытым, существующим в том числе вне себя. Это расширяет его возможности, укореняет его в условиях подвижного мира. Открепляет от идолопоклонничества. Создает напряжение. Удивляет. Это также влияет на качество конечной работы. Но тут уже можно остановиться.