И вот еще что хотим сказать. Нормальное наше агрегатное состояние во внешней политике — жидкое, текучее. Непонятно, где заканчиваются наши границы, непонятны наши взаимоотношения с соседями, состояние ни мира, ни войны для нас — норма. Врагов мы обволакиваем византийской паутиной, и наш царь для них — загадка. В ХХ веке мы как-то отошли от этого, и советский период (особенно послевоенный) — пример внешнеполитической ригидности, которая, возможно, и привела Союз к распаду. Украинский конфликт мы воспринимаем прежде всего через призму Великой Отечественной, и подсознательно ждем, что он закончится флагом над Рехстагом или хотя бы над Верховной радой, после чего наступит мир и благорастворение. Между тем, наш поход на Украину по своему духу ближе к средневековью, когда русские земли постепенно освобождались от внешних завоевателей, крепли и собирались вокруг Москвы. Конфликт с Украиной начался не 24 февраля, он постепенно разгорался с начала нулевых, а предпосылки начали складываться еще при СССР. Точно так же в будущем он может затухать, потом разгораться снова, и это намного ближе нашей культуре, чем однозначная и твердая победа. Наша гибкость — наше преимущество, новый сбор же земель вокруг Москвы может растянуться на поколения, и будет обеспечен прежде всего нашей внутренней силой, а не быстрыми военными победами любой ценой, которые эту силу могут подорвать. Коллега Бордачев написал про это книгу, зовет на презентацию: https://t.center/Bord73/2604