«Никто ведь не узнает о вашей стойкости: погибнете безвестно в помойной яме истории», «Цветочков никто на могилку не принесёт, — издевался следователь. — А способов у нас много, чтобы заставить сказать то, что нам нужно». «С этого стула ещё ни один не сходил, не сознавшись». «Такие, как вы, нам очень нужны, сознавайтесь, советская власть вам всё простит, и будете работать, как честные советские люди».
Такими приемами в самом начале следствия оперировали следователи. Прощупывались наиболее слабые люди, их наиболее уязвимые места.
Но попытки развратить арестованных длились не более двух недель. Материал оказался неподатливым. Клеветать никто не хотел — и характер допросов резко изменился: от психического перешли к физическому воздействию. Начались окрики, оскорбления, дикие угрозы применить такие меры, против которых никто не мог устоять. Стулья, на которых сидели допрашиваемые, были сменены табуретками, настолько высокими, что ноги не доставали до пола и начиналась сильнейшая боль в бедрах; потом унесли табуретки, и допрашиваемый стоял, стоял по многу часов».
Воспоминания террористки. Ирина Каховская