Забытый человекЯ с детства боялась инвалидов. Если я видела на рынке афганца без ног, я прятала глаза, настолько мне невыносимо было видеть его увечье. Это необъяснимый, неестественный страх. Еще больше я боялась детей с особенностями развития, которые были так не похожи на сверстников. Перекореженные, в инвалидном кресле и почему-то всегда с улыбкой на лице. Эта улыбка меня больше всего и пугала.
Буквально год назад от мамы я узнала, что в их доме 20 лет жила сестра дедушки. Ребенок-инвалид. С ДЦП и дебилизмом. Ее стопы были вывернуты на 180 градусов, ходить она не могла и только ползала по старому скрипучему полу. Вперед-назад, вперед-назад. Абсолютно бесцельно. И чтобы она не стерла себе колени в кровь, бабушка сшила ей синие наколенники из болоньевой ткани. Ширк-ширк, ширк-ширк, вперед-назад. Звали ее Валя.
Ни бабушка, ни мама, ни другие родственники – никто и никогда не упоминал о ее существовании. После смерти она как будто испарилась из общей памяти. Даже ее могилы я не видела на кладбище. Есть прадед, дед, бабушка, а Вали нет.
В психологии это называется «исключенный член семьи». И для системы рода – это очень серьезная рана. А я как будто всегда чувствовала эту рану. Как ее затянуть, как перестать ощущать эту пустоту…
Однажды в нашем церковном приходе появилось объявление с приглашением погулять с детьми из Сколковского приюта. Детьми с ДЦП. Может, вот он шанс залатать семейную дыру?
В приют я пришла в модном розовом пальто и платье. Такой вид московской крали для меня как щит: чем больше я боюсь, тем больше наряжаюсь. В этот раз я была при полном параде. Громко и нервно-радостно зайдя в группу, я увидела этих детей. Один из них кричал и боролся с воспитательницей и ложкой, другой настраивал радио, водя ползунок туда-обратно и все время мотая головой а-ля «опять не то». А часть просто молча сидели в своих креслах, прислоненные к стенке. Они явно были в своем каком-то тихом и незнакомом нам мирке.
- Так, вы у нас уже были?
- Нет
- Ну ничего, дадим самого спокойного. Берите Лизу, переодевайте и выходите с ней на улицу.В смысле переодевайте – пронеслось у меня в голове. Я обычного-то ребенка никогда не переодевала, не то чтобы инвалида. Но с нянечками не спорят.
Лизе уже 15 лет, она слепая, ее руки не разгибаются в локтях. Она армянка и любит армянскую музыку. Да, и Лиза не разговаривает. Только мычит и подвывает, если слышит армянские напевы. И улыбается. Интересно, что улыбкой она реагирует на голос. Как только ты замолкаешь, Лиза становится серьезной, но стоит тебе начать говорить с ней, как ее лицо преображается и становится лучезарным.
Мы провели с ней полтора часа. Я говорила без умолку, только бы она улыбалась. Рассказывала о Вале и нашей семье, возмущалась, что как так получилось, что ее все забыли, как такое возможно! А потом я посмотрела на Лизу и поняла, что с ней гуляет абсолютно незнакомый человек, который, может быть, приходит сюда первый и последний раз. Что, если никто не придет завтра, она целый день будет сидеть у стенки и ждать, пока у нянечки будет время хоть как-то ею заняться. А у Вали были семья и дом. И не стоит никого осуждать, пока ты не побываешь в их шкуре. Легко гулять раз от раза и петь песенки, а ты попробуй поживи с ребенком-инвалидом 20 лет, ухаживай за ним и не сойди при этом с ума.
Жизнь бывает намного сложнее, чем нам кажется. И если тебе что-то не рассказывают, значит на то есть причины. И не тебе в них ковыряться. Проживи свою жизнь достойно, без того, чтобы списывать свои обиды и неудачи на «слом родовой системы», «ошибки родителей» и т.п. Просто проживи свою жизнь.
☁️ Любопытошная