Сплевывая кровь в раковину, я смотрела в зеркало и наконец-то узнавала себя. Волочиться по улицам в таком виде было чистым блаженством. Искреннее расчленение своих органов чувств по асфальту. В ванной ты разрисовываешь лицо сломанной улыбкой и выпавшими зубами. Смакуешь момент, махаешь отражению рукой. И так отмечаешь, что жива. Бой был славным. Сочный удар ножом в печень, чтобы он больше не шевелился. Грохотом его тело упало на землю. Его глаза сочились неверием. Настоящее чудовище - такой я отражалась в его зеркалах души. По мнению многих у него она была. Мой плач слышали соседи. Каждый из них знал, что я пачкаю кровью пол изо дня в день. Но все чтили молчание. Мои протесты были тихими, никому не заметными. Рваные вдохи и крики всегда недостаточно громкие. Каждый родственник говорил, как мне повезло с ним. И я кивала болванчиком, целиком соглашаясь. Страх путал шею, забавно оглаживая плечи и запястья. Только ненормальные будут ему обороняться. Мне некуда было бежать. Места, в которые я бы могла податься с новорожденным ребёнком, близились к нулю. Все чтят тишину. Он находил меня, когда я выбегала на улицу зимой в одних носках. Холод был ничем по сравнению с забвенным ужасом квартиры. Попавшиеся на улице женщины были такими милыми. Они давали мне вещи, чтобы мне не было так холодно. Я бежала к приятельнице. И на следующий день возвращалась в его объятия. Сокровенно-тёплые. Дьявольски приятные. Перемирия хватало на пару дней. Меня хватило на десять лет. Его хватило на двадцать восемь лет. Я не знала, как скоро труп начнёт зловонно пахнуть. Следовало бы разобраться с ним побыстрее. Взглянув последний раз в уже ничуть не торжествующие глаза, а совсем потухшие льдинки, я позвонила в органы. Я вся в порезах и синяках. Ребёнка у меня отобрали. Теперь нужно отбывать срок. А здесь совсем как на воле. Здесь тоже любят тишину. Вокруг все чтят молчание. #зарисовки