омегаверс ау, анастасия, пора делать хш дисней
— сонхва? — хонджун непонимающе смотрит на омегу, который, поджимая губы, протягивает свою ладонь. тыльной стороной вверх, как его учил юнхо все то время, пока они ехали в париж. и так идеально, так правильно, что сразу видно, что сонхва — рожден для этого. альфа не может не взять его ладонь, проводя большим пальцем по коже.
но зачем он стоит
здесь? в комнатке, нарочито любезно выделенной хонджуну с юнхо, посреди развороченных сумок — всего-то две скромные кучки вещей, которые он быстро закидывает, собираясь.
почему не в зале, украшенном хрусталем и золотом?
— ты привез меня сюда, — произносит искусственно нейтрально сонхва. на нем шелковая кружевная черная блуза, брюки от лучших портных парижа, и ленты падают с плеч, создавая иллюзию подола. хонджун на свои потрепанные вещи даже смотреть не хочет. грязно. — почему сбегаешь?
хонджун отводит взгляд, сжимая изящную ладонь — у сонхва всегда были тонкие пальцы, непредназначенные для тяжелой работы на заводах.
потому что он недостоин даже его взгляда.
— моя работа выполнена-
— и ты даже не станцуешь со мной? — в голосе сонхва столько эмоций, сдержанных с трудом. но в темных глазах, отражающих звезды больше и намного лучше, чем само небо, плещется то, что заставляет хонджуна задержать дыхание от укола в груди. сердце стягивает виной. стыдом. — а так требовательно учил меня.
тихий, мрачный смешок омеги бьет под дых.
— я не выйду в этом, — хонджун указывает взглядом на свою одежду. —
туда.
лицо сонхва все еще словно фарфоровая маска, и где-то глубоко хонджун отчаянно не хочет верить, что теперь он будет таким.
(
искренний переливчатых смех, словно блеск утреннего морозного солнца на сугробах. шапка, натянутая наискосок, подножка. румяные щеки и холодный нос, сморщенный от широкой улыбки)
— тогда станцуй со мной здесь.
хонджун осматривает комнату, сглатывает вину и стыд, сжимая крепко ладонь омеги и выводя его в коридор особняка его бабушки. он поднимает взгляд на глаза сонхва, подходя ближе и кладя ладонь на талию. в нос вбивается тонкий аромат сирени, растекаясь нежностью, расходящейся с осколками в глазах сонхва.
музыка из главного зала, где бабушка наследника принимает гостей, плавным потоком достигает каждого уголка здания, и с новым аккордом сонхва тихо выдыхает, следуя за шагом хонджуна. они двигаются ровно под ритм, так, как тренировались в сумерки на снегу, хрустящем под их ногами. сейчас звенят серьги омеги. хонджун против собственных решений — сбежать, оставляя сонхва лучшую жизнь без него — притягивает его еще ближе, почти упиваясь теплом его тела. они ближе, чем нужно для партнеров, грудные клетки соприкасаются, сердцебиение сливается в одно. сонхва крепче сжимает ладонь на его плече при повороте, и ровная линия его губ ломается, когда хонджун притягивает его к себе вновь.
— ты обманул меня, — шепчет сонхва ему в губы, после поворачивая голову, выдерживая осанку. хонджун не выдыхает от справедливой колющей боли в груди. он знает. и даже то, что в конце концов его ложь оказалась правдой... глупая судьба.
и все равно... хонджун вжимается лицом в открытую шею сонхва, обжигая его дыханием, пытаясь вдохнуть столько чарующей сирени, сколько вообще возможно с одним вдохом.
— я полюбил тебя, — шепчет он, зажмуривая глаза, переставая танцевать и просто прижимая оступившегося сонхва к себе так сильно, как вообще возможно.
ему не место рядом с сонхва. с омегой, в чьих жилах течет императорская кровь, которому предназначена богатая жизнь и достойная партия. не аферист, который едва сводит концы с концами без как такового дома.
сонхва не вырывается, он обнимает хонджуна в ответ, запуская ладонь в его волосы, перебирая. и может, сердце в его груди бьется слишком быстро.
— мне жаль, — оставляет поцелуем на его шее альфа, отпуская сонхва, но не может отодвинуться, сдерживаемый руками омеги.
— если я... ты сможешь... хонджун, — выдыхает сонхва дрожащим голосом. уже совсем не собранным и не сдержанным. —
останься со мной.а хонджун... слишком слаб перед сонхва.
#зарисовка #seongjoong
