Александр I в разговоре с генералом Михайловским-Данилевским в 1815 году рассуждал об использовании кавалерии в крупных сражениях:
«Мне не нравится наш способ употребления конницы. Мы посылаем в атаку эскадрон или два, а много полк, и обыкновенно без цели. Такими частными атаками, или расстроим немного неприятеля, который скоро опять приходит в порядок, или нас опрокинут, и отступив, мы снова собираемся. Напротив, я совершенно согласен с французами. Они сдвигают всю свою кавалерию на одну какую-нибудь точку, и не скачут на неприятеля во весь опор, как мы, но идут на рысях, тихо и в порядке, и, ударя вдруг всеми силами, совершенно расстраивают линию войск неприятельских и ниспровергают их намерения. Я несколько раз говаривал об этом с Веллингтоном, и он одинакового со мной мнения. Он сказывал, что английская конница, во многих отношениях образцовая, ни в одном сражении не производила такого действия, как дурная французская кавалерия, состоявшая из негодных лошадей и всадников, которые плохо ездили верхом».
Маршал Жан Ланн в униформе генерал-полковника швейцарских войск. Худ: П. Алехин. Звание генерал-полковника в наполеоновской армии было чем-то сродни титула и означало статус почетного инспектора определенных видов войск. Так, маршал Сульт был генерал-полковником пеших егерей, Даву - гренадеров, Сен-Сир - кирасиров, дивизионный генерал Жюно - гусаров и т.д. Для них была пошита особая униформа, в которой генерал-полковники должны были появляться на парадах и инспекциях, но в военной иерархии это звание ничего не значило и не занимало никакой промежуточной позиции в триаде бригадный генерал - дивизионный генерал - маршал (впрочем и звание маршала не всегда означало главенства над дивизионным генералом, но это уже совсем другая история).
Гвардия королевства Италия и случайно затесавшийся к ним австрийский легкий драгун полка N°1 «Кайзер-Франц». Французский исторический журнал Tradition Magazine.
Австрийский генералитет эпохи наполеоновских войн. Одно из самых слабых сторон австрийской армии оставалась командная система. И нет, беда была не в том, что в Австрии не было хороших генералов, хотя их конечно сильно не хватало, но Мелас, Бельгард, Кленау, Хиллер, Шверценберг и другие были вполне толковыми, хоть и не безупречными полководцами, проблема была в самой организации командных взаимоотношений, в структуре командования, в подготовке офицеров, которых не учили инициативности и всю карьеру они были лишь исполнителями приказов, медлительными, консервативными и нерешительными. Как писал специалист по войне 1809 года Дж. Гилл, "В ходе конфликта они, казалось, больше будут заботиться о том, чтобы избежать поражения, а не одержать победу". Эрцгерцог Карл отмечал, что способности большинства генералов редко превышают уровень полкового командира, в результате чего они понимают, как оперировать, и на деле оперируют лишь отдельными полками, а не более крупными подразделениями.
Князю Понятовскому было тогда сорок семь лет от рождения (родился в 1763 году); но на вид он казался моложе, потому что он чернил волосы. Он был красавец и молодец, в полном смысле этих слов — прекрасный, ловкий, статный мужчина. Лицо его выражало необыкновенную доброту душевную и в глазах было что-то привлекающее. Он уже дал блистательные доказательства личной храбрости и познаний военного искусства в войнах до разделения Польши и в 1809 году. Он начал свое военное поприще в австрийском войске и на двадцать шестом году от рождения уже был фельдмаршал-лейтенантом (то же, что у нас генерал-лейтенант). При начале первой французской революции в 1789 году он призван был дядею своим, королем Станиславом Августом в Польшу и был главнокомандующим польского войска в войне 1792 года, но, находя сопротивление в бестолковом сейме, он оставил службу и удалился из отечества. В 1794 году он возвратился в Польшу и командовал дивизией под главным начальством Костюшки.
После уничтожения политического существования Польши князь Иосиф Понятовский снова удалился из отечества с другими членами бывшей королевской фамилии. Брат его, князь Станислав, поселился навсегда во Флоренции, и впоследствии вступил в подданство герцогства Тосканского, а князь Иосиф путешествовал по Европе и отказался от вступления во французскую службу, хотя ему и предлагали чин генерала дивизии (то же что генерал-лейтенант).
Когда же Наполеон занял прусскую Польшу и устроил в ней временное правление в 1806 году, князь Иосиф Понятовский возвратился в отечество, принял звание высшего министра и сформировал войско, над которым ему вверено главное начальство. Князь Понятовский был человек умный, образованный и притом искусный полководец. Доброта его и щедрость были беспредельные. Можно сказать, что он был идолом Польши, войска и народа. Во всей Западной Европе его называли польским Баярдом: рыцарем без страха и упрека (sans peur et sans reproche). Он имел одну, впрочем рыцарскую слабость, свойственную многим героям, а именно: он был страстный любитель прекрасного пола, и притом разборчив только в красоте, а не в звании женщин.
Несколько раз князю Иосифу Понятовскому предлагали блистательные партии, и он мог бы породниться с владетельными фамилиями, но он всегда отвечал одно: что чувствует себя не в силах сохранить супружескую верность и потому отказывается от женитьбы, зная по опыту, что все женщины более или менее ревнивы. На основании этого правила он всю жизнь остался холостяком и волокитою. Князь Иосиф имел богатые поместья, но огромные доходы его были недостаточны для удовлетворения всех его потребностей, из которых главную составляла благотворительность. Бедным, истинно нуждающимся он отдавал последнее и потому часто бывал без денег и принужден был занимать. Он знал и любил службу и при всем своем добродушии строго соблюдал ее.
Эрцгерцог Карл про готовность Австрии к войне 1805 года, пророческие строки.
«Финансовое состояние Австрии - ужасающее. Невозможно даже в мирное время сбалансировать расходы и доходы. Понадобится, по крайней мере, 20 млн флоринов, чтобы перевести армию на военное положение, 33 млн в год, чтобы ее содержать, и 150 млн в год, чтобы вести войну. Война приведет к немедленному банкротству... У нас будут, конечно, английские субсидии, но не следует преувеличивать их значимость... Они представляют лишь малую часть расходов (37 млн флоринов). Англичане еще и вычтут из этого долги, которые были сделаны ранее Австрией. И начислят проценты перед окончательным расчетом. Поэтому нужно любой ценой избежать войны, к тому же ее невозможно начать без союзников. Но кто же будут эти союзники? Можно надеяться только на русских... Контингент, который они обещают, - недостаточен, чтобы Австрия могла бороться наравне с противником. И можем ли мы быть уверены, что завтра под каким-нибудь предлогом, например, разлад между командующими, они не откажут нам в помощи? Наконец, даже если они с самым большим усердием будут поддерживать Австрию, все равно она примет на себя первый удар французов. Быть может, они даже вступят в нашу столицу до прибытия русских на Дунай».
Немного статистических данных по численности британской армии в период наполеоновских войн из "The British army against Napoleon" Рона Макгигана и Роберта Бернема-мл. Прим.: ополчение (militia) не покидало пределы острова и не могло быть использовано для внешних войн.
"Черный герцог" Фридрих Брауншвейгский в битве при Катр-Бра. На переднем плане - брауншвейгские егеря, справа - "черные брауншвейгцы", на конях - брауншвейгские уланы, сзади видна линия британской пехоты. Фридрих сформировал добровольческий корпус в 1809 году и воевал против Франции до 1814 года и затем в 1815. Во время кампании 100 дней командовал брауншвейгской дивизией в составе армии Веллингтона и погиб в битве при Катр-Бра, руководя войсками на передовой.
Периодически, при обсуждении не только наполеоновских войн, но и вообще зарубежной истории, сталкиваюсь с таким вопросом, как перевод имён. В историографии еще с дореволюционных времен сложилась особая традиция передачи иностранных имён. По этой традиции у нас до сих пор французские короли Шарли и британские Чарльзы пишутся на немецкий манер, как Карлы. И хотя сейчас в отношении некоролевских имён эта традиция, благо, отчасти уходит, мы продолжаем писать Иоахим (Мюрат) и Евгений (Богарне), но уже не в диковинку встретить более верные написания Жоашен и соответственно Эжен. И лично я обеими руками за правильную передачу хотя бы имён. С фамилиями сложнее. Если написание СушеТ, ДавусТ (или Веллеслей, который Уэлсли) из нашей историографии со времён XIX века благополучно изжилось, хотя поначалу писали именно так, с буквой Т, то вот Сульт, Мюрат и Ней мы почему-то по прежнему пишем с соответствующими окончаниями, хотя конечно во Франции они Суль, Мюра и Нэ. Богарне кстати на самом деле Боарнэ. Логику в том, что одни имена и фамилии пишутся по старинке, а другие исправляются - проследить практически невозможно. Это просто традиция, меняющаяся в силу того, что в определенный момент конкретное имя стали чаще писать так, а не как раньше, или не начали. Лично я выступаю скорее за правильные, соответствующие языкам оригинала написания - Хоэнлоэ, а не Гогенлоэ, Жоашен, а не Иоахим, братья Наполеона конечно же Жозеф и Жером, а не Иосиф и Иероним (да-да, раньше у нас так писали), такими темпами и до Пари вместо Парижа, с не пойми откуда взявшейся богомерзкой Ж можно дойти... Но все же перестроиться на Суль, Мюра, Боарнэ и Нэ лично мне, например, сложновато. Хотя я надеюсь, что в будущем это исправится. Языковые пуристы и консерваторы со мной конечно скорее всего не согласятся.
Генерал Монбрён при Сомосьерре. Картина является плодом еще одного историко-иконографического мифа. В наполеоновском 13-м бюллетене «Армии Испании», а именно этот документ впервые возвел в культовый статус атаку Сомосьерры, было написано, что её возглавлял Монбрён - известный и прославленный генерал, к тому же француз. В реальности руководство осуществлял командир эскадрона Ян Козетульски (вскоре после начала атаки под ним была убита лошадь и он пешком вернулся к исходной позиции, руководство приняли младшие офицеры), а Монбрён только приказал атаковать. Говорят, генерал посмеивался, когда заходила речь про его участие в этой атаке. Охочим до славы оказался Поль Сегюр, который проводил разведку до начала атаки, затем добровольно присоединился к ней, но ничем не командовал, в мемуарах он приписал командование себе. Руководство приписывалось также командиру полка - Красински, и командиру 1-го эскадрону Лубенски, который со своими людьми присоединился лишь в ходе преследования бегущего противника.