Вы никогда не поймете Руки всегда будут пожимать люди в костюмах. С дорогими и учтивыми лицами. Они же будут подписывать бумаги о начале мясорубки. Их глазки будут смотреть внимательно, мелкие губы подожмутся. Всем своим видом они будут говорить — "Мы понимаем, что такое война. Понимаем, сочувствуем вам, но так надо...". Не понимаете. И потому войны начинаете именно вы. Когда двухсотые это просто кусок пейзажа. Черные, белые, коричневые. Где-то врастающие в землю, где-то стыдливо прикрытые покрывалами. Теперь просто вещи. Еще несколько минут назад в нем что-то дышало. А теперь сереющее тело болтается в ванной, которую прицепили к квадроциклу, чтобы вывезти. Как мина режет пергамент неба. И кажется что из прорези на тебя сейчас вывалится весь небосвод. Прятаться уже поздно. Можно упасть. Но уже как-то все равно. И вы не знаете, что стоит за этим "все равно". Когда уже не больно. Больно было в начале. Ты перетерпел тогда в надежде, что скоро будет облегчение. Но нужно было идти еще и еще. И еще. Мозоли накладываются на мозоли. Это уже не твои ноги. Это просто аппарат, который выполняет условия контракта. Рука отнялась. Но идти можно и так. Для того чтобы идти тело тебе вообще не нужно. Нужна точка на карте. Cлева летает дрон. Там идет пехота. Плевать кто там, лишь бы не я. И лишь бы не мои. Кто-то пробует отстреливаться от дрона. Жужжание, автомат, жужжание, автомат. Разрыв. Тихо. Как просит о помощи человек на дне черной воронки. А ты идешь дальше. Он улыбается. Ведь воронка теперь внутри тебя. Вы никогда не поймете. И потому вам так легко.