— Ничего. Я всё равно рад, что сказал это. Просто хочу, чтобы ты знал. И спасибо. Я каждый раз убеждаюсь, что не без причины тебя люблю. Ты для меня всё, — на уставшем личике Коли мелькнула слабая улыбка.
Фёдор нервно сглотнул и кивнул. На его лице были самые настоящие печаль и сожаление, с которыми он сталкивался крайне редко. Ему явно было жаль, что он разбил Гоголю сердце. И даже если Коля утверждал обратное, он всё равно расстроен. Для Фёдора это очевидно.
— А на кой хрен тогда тебе нужно весить как пёрышко?
— Мне просто так комфортнее будет в своём теле, знаешь...
— Что комфортного? Кости выпирают, и тебе от этого больно. Тебя тошнит от еды, потому что организм не привык к нормальному приёму пищи. Ты выглядишь как мёртвый. Это "комфортно"? Или просто хочешь, чтобы тебя пожалели?
Тяжело вздохнув, дабы прийти в себя после небольшого всплеска эмоций, Дост сел на место: — Хватит с меня, понятно?
— Федь... Ну прости, пожалуйста. Почему ты так груб со мной?
— С тобой только так.
— Но ты же можешь чуть мягче.
— Могу, но не буду.
Коля шмыгнул носом, кончиком пальца смахнув с глаз слёзы прежде, чем они успели скатиться по бледным щекам. Фёдор заметил это мгновенно, и ему снова стало неловко из-за ранее сказанных слов.
Гоголь, глядя на свои худые ноги, напоминающие два дряхлых брёвнышка, тихо спросил: — Ты знаешь, что ты мой единственный близкий человек, так ведь..?
После пары секунд молчания Дост ответил: — Ну?
Судорожно вздохнув, Коля прошептал: — Ничего... Просто не будь со мной так строг, ладно? Я готов попытаться исправить свою ситуацию, но только ради тебя. Не дави на меня сильно, пожалуйста...
Фёдор, демонстративно издав ещё один громкий вздох, ответил: — Как скажешь. Но имей в виду, при первом же косяке я не буду с тобой церемониться.
— Хорошо, я понял, — сглотнул Коля, сжав слабые ручки в кулаки. Пару слезинок всё же капнули ему на худые ляжки.
— Ну-ка, скажи мне, — внезапно сказал Фёдор. — Для кого и зачем ты всё это делаешь? Только правду.
После короткой паузы он тихо ответил: — Для себя.
— Ага, да, рассказывай. Для кого? Девочка нравится?
Гоголь цокнул языком, немного недовольно фыркая: — Пф... Нет.
— А что тогда?
— Федь... Ты обещал не давить.
— Я давлю? Я ничего ещё не сказал. Я просто пытаюсь понять причины твоей проблемы, чтобы было проще от неё избавиться в дальнейшем. Так что я тебя слушаю.
Гоголь зачесал волосы назад и тяжко вздохнул: — К чёрту... — сказал он прежде, чем уверенно произнести, так, словно давно засевшие в его душе слова по неволе вырвались из уст. — Ради тебя.
Фёдор в недоумении похлопал глазами. — Что? Не понял.
— Я тебя люблю, ясно? — Гоголь попытался проглотить огромный ком в горле, но безуспешно. Он продолжал его душить, словно туго затянутый колючий венок. — Пару лет назад ты посмеялся над моими толстыми ляжками... С тех пор я начал сильно беспокоиться по этому поводу. В конечном итоге попытался заняться спортом, но куда проще оказалось просто отказаться от еды.
— Шутишь... — ошоломлённый ответом друга, прошептал Федя. — Я правда тебе такое сказал? Я уже не помню...
— А я помню прекрасно.
— И у тебя есть чувства ко мне... Ты говорил о своей ориентации, но я думал, что мы можем быть только лучшими друзьями. Думал, что ты и сам так считаешь, — Дост потёр затылок, нервно покусывая нижнюю губу. — Коль, мне очень стыдно...
— Не бери в голову. Я пойму, если это не взаимно.
— Да я не об этом... — Фёдор помотал головой, словно признание не ставило его в неловкое положение. Его беспокоило другое. — Мне жаль, что мои неосторожные слова довели тебя до такого... Прости меня, пожалуйста. Я не хотел, клянусь. Мне безумно стыдно за себя.
Гоголь вздохнул с некоторым облегчением и махнул рукой: — Да плевать уже. Что сделано — то сделано, — он казался опустошённым. И чем больше продолжался этот разговор, тем больше он истощал его морально.
— Я буду рядом, хорошо? — потянувшись, Фёдор достал до худощавой руки Гоголя и коснулся его тонких пальцев. — Я сделаю всё, чтобы ты восстановился. Обещаю, всё будет в порядке.
Коля неуверенно сжал пальцы Доста, кивая, глядя прямо в глаза объекта своего обожания.
Фёдор не возражал, но чувствовал себя не совсем комфортно. Скорее, для него это просто непривычно и всё ещё шокирующее. — Прости... Я не смогу ответить взаимностью, — осторожно вымолвил Дост.
На сей раз Дост не выдержал. Он встал с кровати и с не добрыми намерениями подошёл к другу. Прописав ему не слабую пощёчину, Фёдор сквозь зубы процедил: — Рот свой закрой, придурок... Я в тебя сам скоро еду запихивать буду. И плевать мне, хочешь ты есть или нет.
— Федь... — тихонько проскулил Коля от боли, подняв мигом промокшие глаза на друга. — Да хватит уже... За что?
— Рот закрой, говорю. Я не пойму, тебе от меня что нужно вообще?
— Федь, хватит, — Гоголь сглотнул. — Я не знаю, чего я хочу. Но точно знаю, что ты должен быть рядом... Я сам уже устал.
Нижняя губа Гоголя дрожала, глаза были полны слёз, которые спустя мгновение покатились по бледным щекам, а носик задёргался. С потрескавшихся уст вдруг тихо сорвалось: — Я голоден...
Фёдор тяжело вздохнул, нервно зачёсывая тёмные волосы назад. Пальцы в них слегка запутались. — Что мне сделать? — спросил он, стараясь снова не язвить, пусть и всё равно выглядел недовольным.
— Просто будь рядом, хорошо? Мне нужна твоя помощь. Я тебе доверяю. И хочу, чтобы ты мне помог!
Фёдор снова тяжко вздохнул: — Не смей больше намекать. О таких вещах нужно говорить прямо.
Гоголь кивнул и быстро вытер слёзы, дрожащим голосом бормоча под нос: — Прости, прости...
Фёдор испытывал жалость и вину, наблюдая за несчастным Колей, и искренне хотел что-то предпринять. Подойдя к Гоголю, Федя прижал белокурого к себе, зарыв пальцы одной руки в тонкие волосы Коли, а другой взялся за худое плечо.
Коля, закрыв глаза, крепко обнял приятеля, словно ждал этого момента всю жизнь. Он прошептал: — Я хочу есть... — сказано это было слишком тихо, но Фёдор и так знал, что Коля имел в виду.
— Ну, ну... Давай ты придёшь в себя и мы сразу же попробуем поесть, хорошо? Ты же не будешь пытаться отказаться, правда?
— Не буду, — ответил Гоголь, подняв несчастные глаза на Федю.
— Господи... Бедолага. Не смотри на меня так, — Фёдор погладил друга по голове.
