НАТАЛИЯ КУРЧАТОВА Княгине Ольге Чем более проникалась к югу, тем более чувствовала себя – севером Наш союз – алхимический брак. Я огонь этот в ладонях храню и сдерживаю, выпуская его, в греческой версии – по врагам. Тот огонь византийский, что пылает на фресках, По стенам, Наших церквей домонгольских. Тот огонь, что на Купалу блуждает По Великой и Волхову. Тот огонь, что Ольга – вызвала, Кем отомстила, кого приручила, Отреклась – и преобразила. Россия – она и есть путешествие, псковитянки серебряной на золотой юг. Где половецкие бабы – тронь, оживет – животы держат А мужи бреют головы в чуб. Я так и вижу, как шла ты к ним – Под платьем свой скрамасакс, от бесчестья, храня. Как полюбила своего Игоря. Как, верность действием поверяя - Мстила его убийцам – как северянка, холодно: Замерз? Получай огня. Как правила мужней разгульной дружиной. Как приняла Крещение от Константина. Как не могла совладать с сыном. Как завещала по себе тризну не совершать. Как вспоминала, при смерти – Эти изгибы реки серебристой, Этот Кром серый, что над рекою встанет, Эти церквушки с черными куполами, Все то, чему положила начало. Над Днепром в утро смерти твоей встало Южное солнце, и разлилось огнем. Идолы кровавые пасти свои разевали, Из сыновнего черепа кочевники пировали, Был уже назначен день падения Византии, Но князь Владимир, первый своего имени Седлал коня на греческий Херсонес. А княгиня наблюдала его путешествие - Со своих, христианских уже, небес.