Horace Holden

Этим вечером Горация сопровождал непривычно молчаливый и напряженный Анри. Они прошли вместе через задний двор неизвестного Холдену питейного заведения с сомнительного даже для Лондона публикой. Выйдя во двор, ему завязали глаза и в мгновение ока они очутились в другом месте, полном ярких и вычурных магазинов и лавочек. Он не мог видеть, но нутро подсказывало ему, что кругом творились сверхъестественные вещи.

Теперь же они стояли в плохо освещенном переулке напротив лавки с потертой табличкой "Боргин и Бёркс". Анри одними лишь глазами указал Горацию, что ему следует войти, сам же его невольный проводник и телохранитель остался стоять напружиненный как шпажист, готовый к рывку.

Глубоко вдохнув сырой воздух, пахнущий неизвестной химией и древней брусчаткой, Гораций открыл дверь и зашел в помещение, полное книг, склянок с частями тел экзотических животных и постаментов с вычурным антиквариатом.

За стойкой стоял брюнет, с виду не старше Анри, уступающий гулю в красоте только потому, что его внешность не была чужда этому несовершенному миру. Гораций провел ладонью по деревянной поверхности и заговорил, глядя в глубокие озера, полные скепсиса:

- Здравствуйте, меня зовут Гораций Холден. Мой друг, Рудольф Полсен, заказывал у вас книгу на моё имя. И просил в случае успеха передать это сопроводительное письмо.

В руках у Горация появилась открытка с искусно вышитыми на льну розами, которые удерживал в клюве ворон. Содержание было ему неизвестно, но его сир любил символы и редко украшал свои послания ради пустой забавы.

@ImmortalTomRiddle

Мальчонка облакатился на перила высокой лестницы, ведущей на второй этаж. Его расставленые руки обхватили балясины, пальцы выстукивали по лакированному дереву незамысловатый ритм. По белой коже проросла вязь упругих вен. Он был похож на лебедя, расправившего крылья.

Сердце парня учащенно гнало кровь по тренированному телу. Мягкие волосы были почти не видны, из-за чего капли пота висели в воздухе. Скорее всего Гораций прервал его тренировку, вынудив спуститься.

Хольден закрыл за собой дверь, зашелкнув несколько хитрых замков, сработанных по заказу хозяина дома. Затем снял плащ и повесил его на вешалку в прихожей. Тишина прервалась только шуршание ткани, дыханием юноши и отбиваемым им ритмом.

— Что-то ты какой-то совсем потухший. Улыбнись, Хори, у тебя впереди целая вечность.

К сожалению или к счастью, но допускать переизбыток вампирского населения было категорически запрещено. Слишком явное обескровливание жителей даже одного города могло бы привлечь ненужное внимание. Во имя вечного маскарада перерождение каждого смертного в кровососущую тварь проходило многоступенчатое утверждение старейшинами города.

Полсен был вынужден обратить Горация, чтобы не позволить другим сородичам узнать о своей оплошности. Он избежал серьезных последствий, но потерял возможность ввести во мрак своего протеже.

Мужчина повернулся к Анри и медленно заговорил:

— Закончу мирские дела и обязательно улыбнусь тебе. Выделю тебе краешек из своей вечности. Проводи меня.

Юный лебедь не повёл ни единой мышцей, лишь прощебетал в ответ:

— Если волк скалит зубы, это ещё не значит, что он улыбается. Ты и сам знаешь куда идти, а я занят.

Анри резко занёс ноги, промахнувшись мимо лица Горация не более чем на несколько сантиметров, и с грацией, достойной лучшего применения, перевернулся через перила.

Хольден протер ладонью лицо и медленно пошел по коридору, выстланному старинным персидским ковром с изображением юноши, убивающим быка.

Чтобы ни сулило ему будущее, он был хозяином своей судьбы. Анри же оставалось только пить кровь своего попечителя в роли послушного гуля. Пока жив его хозяин, парень останется неизменным в своей юности и красоте.

"И жили они долго и счастливо, пока не рассыпались в прах в один и тот же день", подумал Гораций. Он успел пройти по коридору до скромной двери кабинета, за которой он ожидал встречи с хозяинн дома.

— Заходи, дорогой. Присаживайся и подожди, пожалуйста, я уже заканчиваю.

Мягкий глубокий голос, полный уверенности что с ним не станут спорить, казалось доносился не из-за двери, а над самым его ухом. Мужчина собрался с мыслями и зашёл в комнату, тихо затворив дверь за собой.

Его сир, Рудольф Полсан, был занят своим любимым делом: вышивкой по льну.

Давным давно, когда он ещё был жив, Хольден - пресытившийся разгульной жизнью лондонский повеса - вступил в тайное окультное братство. Его будущий сир организовал целый культ имени себя, в котором богатая молодежь занималась развратом и кровавыми жертвоприношениями свою кумиру.

Удобный способ добыть кровь и деньги, модный способ времяпрепровождения для смертных. Никто бы ничего и не заподозрил, если бы не природная наблюдательность Горация.

Среди опустившихся на самое дно человеческой природы последователей он выделялся ясностью ума и обаянием. Его быстро продвинули в ближайший круг, в деятельности которого Хольден разобрался менее чем за месяц.

Открывшаяся ему правда про темный мир, полный чудовищ, не испугал, а напротив - восхитил его. Это была возможность заполучить вечную жизнь, которую он мог бы положить на службу свой поэтической музе.

Но то были мечты юноши. Неизвестно что ему предложат в очередной раз делать ради интересов сира и сородичей.

Мужчина крепко взялся за кольцо, уже не в первый раз оценив шутку про то, что каждый пришедший сюда сталкивался с разъяренным быком. Только обуздав страсти стоило входить в покои Рудольфа Полсена. По вампирский меркам он был молод, и ещё не успел растерять удовольствие от радостей жизни в мрачной вечности.

Дверь распахнулась, на пороге стоял миловидный мальчик не старше двадцати лет. Он был одет в трико, его достоинство набухшим холмом выступало над гладкой поверхностью. Натренированные ноги бугрились мышцами, когда мальчик переминался с ноги на ногу. Босые ступни возвышались арками над паркетом. Ровные, точёные черты лица были неестественно симметричными.

— Он уже устал тебя ждать, заходи.

Елейный голос ожившего греческого божества раздражал своей невозможностью допустить фальшивую ноту. Лёгкий французский акцент был вишенкой на этом слащавом торте. Мальчика звали Анри, именно он был главным украшением дома.
Любимый питомец должен был стать темным дитем Рудольфа, но Гораций помешал этим планам.